Автор Михаил Шейнкман
To be or not to be? Вопрос референдума в Шотландии мог звучать и так, не принадлежи он перу англичанина. И хотя, собственно, против Англии горцы ничего не имеют, некоторые уже захотели не иметь с ней и ничего общего, кроме, понятно, языка и границы. Поэтому сегодня все жестко и конкретно: "Должна ли Шотландия быть независимой страной?". Да или нет. Это тоже почти шекспировские "быть или не быть", только не жизнь или смерть, а действие или бездействие.
Впрочем, и это теперь не дилемма. Шотландия уже действует. Говорят, когда пару лет назад Лондон и Эдинбург заключали соглашение о плебисците, первый министр Шотландии Алекс Салмонд предложил британскому премьеру внести в бюллетень вторым вариантом еще и компромиссную формулировку об усилении полномочий местного правительства. Но самоуверенный Кэмерон настоял на одном, но ключевом, вопросе. Тогда он еще относился к самоопределению третьей части Соединенного Королевства слишком легкомысленно, потому и надеялся закрыть тему раз и навсегда. Причем, без всяких поблажек.
За считанные до референдума дни он на них уже не скупился, от его снобизма и следа не осталось. На трибуне в Эдинбурге со своим последним словом он выглядел жалко, неубедительно и, что самое главное, не к месту. Не помог даже флаг Шотландии, впервые в истории водруженный над резиденцией премьера в Лондоне рядом со штандартом Великобритании. Сторонники независимости лишь увидели в этом свою символику: того и хотят, чтобы рядом, но отдельно. Сколько их, точно не знает никто. Ежедневные опросы фиксировали примерное равенство. С той несущественной разницей в пределах статистической погрешности, которая легко устраняется на избирательном участке.
Однако в психологическом плане унионистам это вселяло оптимизм. Ведь получалось, что даже по ощущениям референдум, как сам Альбион. Его результаты тоже туманны. Зато масштабы, уже совершенно точно, беспрецедентны. Принять участие в голосовании изъявили желание 97%, в том числе впервые подростки 16-17 лет. Всего свыше 4 млн человек. Десятая часть населения Соединенного Королевства.
Шотландию пугали, уговаривали, соблазняли, ей признавались в безмерной любви. Пожалуй, так к ней не относились с того самого первого акта 1707 года, который, казалось, навсегда связал их с Британской империей. Людям невозможно это испытать, но между нациями так бывает. И через триста лет совместной жизни привычка перерастает в усталость. Прежде всего, от несправедливого распределения ролей и обязанностей по общему дому.
Британские букмекеры, между тем, полагают, что Шотландия никуда от Лондона не денется. За ее отделение они дают коэффициент 7,2, почти в пять раз выше, чем за противоположный вариант. Ставка на тотализаторе обратно пропорциональна вероятности того или иного результата. Следовательно, тот, кто ставит на независимость, в случае удачного исхода может озолотиться.
Собственно, именно поэтому идеологи референдума и предлагают согражданам сказать: "да". Впрочем, даже если Шотландия останется в Королевстве, она не останется прежней. Это будет другая страна. Страна, с настроением которой Лондону теперь придется считаться.
Вопрос заведующему отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрию Данилову.
— Как должны были сложиться обстоятельства, чтобы Шотландия именно сейчас вплотную подошла к своей независимости?
— На самом деле, это долгий политический процесс. Но конкретно последней фазой можно вести отсчет от выборов в шотландский парламент. Если раньше речь шла об автономии, то с формированием парламента тенденция свелась к формированию тренда независимости.
— Не дожидаясь результатов референдума, можно сказать, что независимо от них, Шотландия в любом случае уже будет другой?
— Шотландия уже стала другой. Во-первых, Шотландия разделена фактически пополам, а это всегда серьезный внутренний вызов. После референдума джинна в бутылку уже не загнать, и этот процесс уже не остановить. Какими бы не оказались результаты, все это все равно окажет влияние, во-первых, внутри Соединенного Королевства. Но изменится и внешняя среда. Шотландия сегодня показывает Европе, каким образом можно на легальной основе менять и карту, и жизнь существенным образом.
Этот референдум будет держать в напряжении до последнего голоса. Он, как лотерея. Но для Шотландии – лотерея беспроигрышная. Она победит, так или иначе, поскольку сама за себя все решит. И в этом смысле, для Европы сам прецедент важнее его результатов. И опасней. Потому, что в Каталонии, например, на Корсике или в стране Басков результаты могут оказаться гораздо более предсказуемыми.
