Автор Олег Грибков
Первый тур президентских выборов в Ливане прошел без малого год назад. Тогда ни один из кандидатов не набрал необходимого для избрания квалифицированного большинства в две трети голосов депутатов. Во втором туре для победы требуется уже не квалифицированное, а простое большинство. Казалось бы, задача облегчается. Но каждый раз оказывается, что нет необходимого кворума – а это все те же самые две трети депутатов. Простое большинство оказалось совсем не простым.
А вот причина как раз проста. Две основные политические коалиции со схожими названиями – "Блок 8-го марта" и "Блок 14-го марта"- никак не могут договориться по компромиссной фигуре, которая устроила бы и тех, и других. Понятно лишь, где искать. В Ливане президентом может стать только христианин-маронит. В то время как мусульмане-сунниты удерживают должность премьера, а шииты – пост спикера парламента. По факту ни одна из основных религиозных общин страны уже давно единого кандидата ни на один из постов не выставляет. Все общины расколоты на партии, группы и движения. А те, в свою очередь, объединены в конкурирующие политические блоки.
Блок "14-го марта", который считают просаудовским и прозападным, в первом туре поддерживал лидера партии "Ливанские силы" Самира Джаджа. Для "восьмимартовцев", среди которых ведущую скрипку играет союзное Дамаску и Тегерану движение "Хезболла", эта фигура категорически неприемлема. Лидер "Ливанских сил" не скрывает своего крайне критического отношения как к Дамаску, так и, само собой, к Тегерану. И не устает призывать к разоружению "Хезболлы".
Альтернативой ему могла бы стать кандидатура лидера "Свободного патриотического движения" Мишеля Ауна. В годы присутствия в Ливане сирийской армии он был одним из самых ярых и ярких критиков Дамаска. И даже вынужден был из-за этого эмигрировать. А вернувшись на родину после ухода сирийских войск в 2005 году, заявил, что больше претензий к сирийцам не имеет. И подписал от имени своего движения соглашение о взаимопонимании с "Хезболлой".
Чем не кандидат? Аун, судя по всему, и сам так думает. Но говорит, что выставит кандидатуру только в том случае, если этот шаг заранее одобрят все основные политические силы страны. Но согласия ни по этому вопросу, ни по всем остальным в Ливане сейчас нет. Что и неудивительно в ситуации, когда Эр-Рияд даже в смене дня и ночи готов видеть происки Тегерана, а Запад и его местные союзники не оставили надежды избавиться в Дамаске от режима Башара Асада. И когда никто в регионе не верит никому.
В конечном итоге именно по этой причине вот уже почти 11 месяцев Ливан остается без президента. Все это время его функции худо-бедно исполняет кабинет министров. Но вот именно, что "худо" и "бедно". Некоторые решения и по конституции и по факту может принять только президент. К тому же, в отсутствие президента правительство должно свои решения проводить консенсусом. Но какой уж сейчас в Ливане консенсус… В итоге решения принимаются лишь по совершенно бесспорным и главным образом второстепенным вопросам. Бюджет рушится. Миллион с лишним сирийских беженцев на 4 миллиона коренных ливанцев – неразрешимая проблема. А денег на содержание беженцев международные спонсоры и доноры уже не дают. Потому что непонятно, куда в этих условиях деньги уйдут.
То есть все не просто худо и бедно, а все хуже и все беднее. И все ждут, когда придет президент и наведет порядок. Но чтобы он пришел, нужно всем партиям сначала порядочно для этого поработать. Они, может, и готовы. На двустороннем уровне межпартийные консультации уже давно идут. Поставить точку мешают склоки на региональном уровне.
И это очень опасно. В последний раз такая ситуация сложилась в регионе – и в Ливане – в середине 70-х годов. И вылилась в 15-летнюю гражданскую войну. Тогда все региональные державы сводили счеты между собой в Ливане руками его граждан. Прошло 25 лет. Та жуткая ситуация уже как-то забылась. И никто не верит, что она может повториться. Причем в любой момент.
