Автор Михаил Шейнкман
Не о таких исторических параллелях мечтала Тереза Мэй, когда впервые после Маргарет Тэтчер стала женщиной-премьером. Уж два месяца как она хозяйкой на Даунинг-стрит, а с "Железной Леди" ее так никто и не сравнил. Зато с монархами из династии Тюдоров – пожалуйста. Причем иные – даже с самым кровожадным из них, Генрихом VIII. Это тот, что казнил своих жен. А Мэй с таким же пристрастием берется за мужей. Государственных. По той же причине: она подозревает их в измене. Результатам референдума. Головы рубить не будет, все-таки не средневековье, но язык укоротит, и руки от самого главного сейчас политического процесса отсечет.
Вероятно, премьер до сих пор не знает, как именно она выведет Британию из ЕС. Но уже решила, что точно не через парламент. Уж очень сильны в нем проевропейские настроения. В одной только Палате общин две трети – за то, чтобы остаться. Среди лордов – тоже большинство. И все они могут оказаться не у дел. Как пишет The Daily Telegraph, Мэй готова запустить юридическую процедуру развода с Евросоюзом без согласования с депутатами. 50-я статья Лиссабонского договора, которая формализует разрыв, предоставляет ей такое право. Хотя, вернее сказать, "не исключает его", поскольку из-за эфемерности такого сценария его прописали слишком поверхностно.
Ничего нет на его счет и в британском законодательстве. Brexit – это настолько беспрецедентная история, что никому и в голову не приходило разработать ее реально. Вот Мэй и подумала, почему бы ей не стать первой. И единственной. А то в глаза лидерам стран ЕС уже стыдно смотреть. В лицо они дипломатично просят ее поторопиться с выходом, а за спиной, наверное, уже и посмеиваются. Опять же перед собственными гражданами неловко. Обещала им в своей "тронной речи" не затягивать. Развод с Брюсселем и так фактически возможен лишь через два года после активации 50-ой статьи. А если подключить депутатов, не факт, что это вообще состоится при Мэй.
Иными словами, пусть Вестминстер хоть тысячу лет считается в Англии символом воли народа, но не в этот раз. Тем более что воля-то была иной. И именно она как фактор прямой демократии позволяет премьеру обойти парламент стороной. Собственно, это именно в нем (а что остается) и обвинили Мэй в склонности к абсолютизму Тюдоров. В обеих палатах – шок и трепет. Так их еще не унижали. Бывало, обводили вокруг пальца, как Тони Блэр с причинами вторжения в Ирак. Случалось, делали крайними, как Дэвид Кэмерон с разрешением присоединиться к войне в Сирии. Но пренебрегать ими совсем – этот нонсенс. Общество, говорят они, не поймет и не простит.
Вопрос спорный. Парламент – он, конечно, орган народа. Но все-таки – не сам народ. А если орган мешает, его либо отсекают, либо купируют. В ином случае проевропейские настроения депутатов могут вступить в противоречие с результатами референдума. И все это едва ли удастся разрешить без досрочных выборов. Терезе Мэй, пока она себя никак не проявила, они сейчас явно ни к чему. Ведь после них, не исключено, она не докажет, что исторические сравнения могут быть и в ее пользу. Может получиться так, что она напомнит, скорее, не Генриха Восьмого, а одну из его жен.
