Премьера нового подкаста радио Sputnik – "Последнее путешествие Романовых". Слушайте в Itunes, а также в Google Podcasts.
Второго марта 1917 года в поезде у железнодорожного вокзала Пскова Николай II подписал акт об отречении от престола. Через неделю он оказался под арестом в Царском селе, в 20 километрах от Петрограда, который в одночасье стал далеким и чужим для бывшего императора – он больше не был ни хозяином в столице, ни ее желанным гостем.
В те дни город мало напоминал прежний утопающий в роскоши и балах Петербург – продовольствия не хватало, на улицах вытягивались очереди, власть переходила из рук в руки. Цель у всех была одна – выжить. Будущее отставного монарха почти никого не волновало, фигура царя превратилась в информационный повод для карикатур и издевательств. О том, как изменилась жизнь города после революции, что писали газеты о бывшем царе, остались ли защитники монархии, и почему общество оказалось равнодушно к судьбам Николая и его детей, мы поговорили с историком Юлией Демиденко.
– Какой была жизнь в Петрограде в момент отречения Николая II?
– Что писали газеты о происходящих событиях, какой была главная тема?
– Главной темы, единой, не было, как это ни странно. В то время была очень пестрая политическая карта – российская и, в первую очередь, петербургская. Когда мы говорим о России, то все-таки говорим о Петербурге, здесь все концентрируется. Партии, направления, группировки – все издают свои газеты, некоторые не одну, не две и не три. Художественные какие-то группировки тоже издают свои издания. Но очень важно помнить, что, как ни странно, в обществе был настолько силен демократический идеал, что все говорили – наконец-то! Вот наконец-то. Даже какие-то женские модные журналы. Вдруг они в марте выходят и пишут – свершилось, мы все получили свободу! Хотя, казалось бы, никого особо эта монархия не угнетала, и никакой такой несвободы особенно не чувствовали. Тем не менее, все очень радовались. Я даже напомню, что священный синод в марте 1917 года публикует – именно публикует, а не просто на своих заседаниях обсуждает – отречение Романовых от престола.
– А как относились к тому, что Николай II продолжал жить в Царском селе?
Агрессии поначалу вроде бы тоже не было, хотя мы знаем, что очень подогревались антимонархические настроения, в особенности всего, что касалось истории с Распутиным, императрицы, например. Выходило огромное количество сатирических листков, карикатур. Цензура, я напомню, упразднена именно Февральской революцией. Доходит до прямых грубостей. И вплоть где-то до осени появляется огромное количество фарсов разного рода, тоже связанных с фамилией Романовых. Не то чтобы это играло какую-то доминирующую роль в общих настроениях, опять же – для низовых слоев. Но это важно иметь в виду, когда мы говорим о том, что ни один голос не поднялся на защиту царя. Народ был занят другим, народ веселился по поводу всяких выдуманных похождений царской семьи.
– Были те, кто приходил посмотреть на царя под арестом в Царском селе?
И Николай, и Александра вели дневник, он был опубликован. Хотя наши современники говорят, что дневник этот, скорее, похож на дневник погоды. Это – правда, там всегда начинается с того, какая была погода. Но я, кстати, тут совершенно не поддерживаю критики, потому что мы знаем, что готовясь к отъезду, Николай жег бумаги. Возможно, существовали еще какие-то дневники. И потом не будем забывать, что это работа царей – быть максимально выдержанными и нейтральными в своих суждениях. В тех же дневниках царя это очень здорово чувствуется. У него буквально два раза проявляются эмоции по поводу происходящих событий.
Конечно, царская семья вызывала интерес, в этом смысле им была необходима охрана. Николай II в дневнике отмечает, что собирались люди по ту сторону забора. Сама жизнь семьи очень сильно зависела от того, кто дежурил, кто нес караул, потому что это могли быть более сочувственно относящиеся к семье люди и менее сочувственно. Это очень чувствовалось – он пишет об этом. Хотя, надо сказать, и это нам всем наука, что корректное поведение всех ставит на место так или иначе. Об этом тоже пишет и императрица, и император. Потому что, например, когда их только заключили под арест, и Николай вошел в Царское село, то его никто не приветствовал, ему пришлось это сделать первому. А мы с вами знаем прекрасно, что первым всегда здоровается вежливый человек. И дальше у него с этими людьми налаживаются отношения.
– Кто был хозяином Петрограда в то время?
Но тут, по-моему, другое. Хозяином была толпа, стихия толпы. И, кстати, в чем была тактическая победа большевиков – они оседлали эту толпу, знаете, как сесть на волну для спортсмена. Вот они очень чутко реагировали на настроения масс, хотя ведь массы не имеют никакой политической окраски. Это то, чего боялось и Временное правительство.
Они все время боятся совершить какое-то действие, потому что понимают, какова будет реакция со стороны не большевиков, не люмпенов, не анархистов – именно толпы. И мне кажется, что всякие решения, связанные с царской семьей, были постоянной попыткой лавирования – стремлением угодить и толпе, и соблюсти лицо, и сохранить жизнь императору. И так собственно прошел весь 1917 год.
– Почти все историки в один голос говорят о равнодушии людей, общества к судьбе царской семьи, позднее – к новостям о расстреле. Чем можно было бы его объяснить?
Еще другое и очень важное, что мы все время забываем. Люди невероятно устали, потому что с 1915 года это проблема с продовольствием, гибель близких на войне, невероятное ожесточение, вообще-то говоря, потому что фронт совсем рядом – Псков был взят немцами. Это жизнь, которая состоит из решения простых каждодневных проблем: вам не в чем выйти на улицу, вы не знаете, чем завтра кормить детей, вы даже не знаете, чем сегодня их кормить. И в этом смысле от вас проблемы какого-то там государя, про которого вы уже год не слышали, а он находится неизвестно где, совершенно не играют никакой роли.
– Чем тогда зарабатывали? В частности, артисты, актеры, писатели, художники…
С другой стороны, были знаменитые художники как, например, Константин Андреевич Сомов, который работал и очень часто продавал свои работы не за деньги, а за 10 фунтов муки. Или художник Клевер тоже продавал свои работы за какие-то там мешки с сахаром. Хуже актерам, если они не задействованы в постановках императорских театров. Но я напомню, что с приходом новой власти императорские театры, как и все государственные учреждения, подключились к забастовке против власти, и это значит, что они тоже не получали зарплату.
– И где брали деньги?
Это была первая блокада города. Город никто не блокировал извне, но выезд был затруднен, и не было внутренних ресурсов никаких, потому что карточки не всегда отоваривались. А я напомню, что была карточная система… В эти времена думать о монархических идеалах далеко не всем даже приходило в голову. Главное выжить. Света не было в городе. Не было топлива никакого. Анненкова можно вспомнить, если про людей искусства говорить. Он проживал в это время в квартире Маковского, сжег всю библиотеку, двери, а потом принялся за паркет. Жизнь не предполагала наличия идеалов, скажем так.
– Но как-то выживали…
– Есть рецепт, который очевиден из мемуаров – держаться вместе. И в блокаду выживают те, кто держится семьями, кружком каким-то, кругом единомышленников. Погибает одинокий человек.
_______________________________________________________________________________________
Читайте также:
Частная жизнь Николая II: как жил и что делал бывший царь после отречения
_______________________________________________________________________________________
У радио Sputnik отличный паблик в Facebook, а для тех, кто предпочитает отечественное, – "ВКонтакте" и Одноклассники.
Есть еще Twitter, где все кратко, но емко. Обещаем!
