Кем был в действительности чеховский Лопахин?

Фабрикант Миндовский приобрел на аукционе имение графа Татищева в городе Вичуга. Эта история легла в основу сюжета "Вишневого сада". Хотя Бунин говорил, что нигде не было в России садов сплошь вишневых. И они не могли расти возле господского дома.

В этот день,… лет назад

Семнадцатого января 1904 года в Московском художественном театре прошла премьера пьесы Чехова "Вишневый сад". Считается, что прообразом дельца Лопахина стал фабрикант Иван Александрович Миндовский.

В 1872 году он приобрел на аукционе бывшее имение графа Татищева в городе Вичуга, ныне в Ивановской области. Поместье с каменным домом и большим садом в то время принадлежало Марии Сергеевне Татищевой-Эйхлер. При ее отце графе Сергее Павловиче Татищеве имение достигло расцвета и приносило неплохой доход. Но наследница огромного состояния вместе со своим мужем вели рассеянный образ жизни, мало заботились о хозяйстве и к началу 1870-х годов влезли в долги. В судебном порядке имение было выставлено на торги. Потеря родового гнезда стала сильным ударом для Марии Сергеевны, который она не смогла пережить. Через год после продажи она умирает в возрасте сорока трех лет. И Чехов вполне мог знать эту грустную историю.

В истории татищевского имения с сюжетом "Вишневого сада" можно найти достаточно параллелей. На то, что Миндовский – это и есть Лопахин, указывают несколько дополнительных фактов. Разница в возрасте между Иваном Александровичем и Татищевой-Эйхлер примерно такая же, как и между Лопахиным и Раневской. К тому же Миндовский вполне мог знать и графа Татищева, и его семью – он родился в деревне Путковской, расположенной всего в двух километрах от города Вичуга.

После покупки татищевского имения Миндовский сдавал дом и земельные участки в аренду различным торговым предприятиям и крестьянам. Помимо этого имения Иван Александрович Миндовский владел несколькими особняками в Москве.

Предприниматель и мемуарист Н. А. Варенцов рассказал об Иване Александровиче весьма курьезную историю: "Миндовский отличался большой скупостью, граничащей скорее с душевной ненормальностью. Он был крепким и здоровым человеком, высокого роста, полный, с плешью. Одна из его фабрик была на Волге, и две другие тоже находились недалеко от нее. Все свои грузы отдавал обществу "Самолет", выговорив себе бесплатный проезд на их пароходах, чем всегда и пользовался. Ни разу никто не заметил, чтобы он брал что-нибудь из буфета парохода, разве только кипяток, подаваемый задаром, имел всегда при себе мешочек с провизией.

Однажды мне пришлось ехать на пароходе с фабрикантом Коноваловым, он предложил с ним вместе пообедать, в это время входит Миндовский; поздоровавшись, он сел с нами за столик. Коновалов обратился к нему:

– Давай обедать с нами вместе, я закажу на твою часть.

– Что ты, что ты! Я сыт, только с обеда, два раза не обедают подряд, захвораешь! – сказал Миндовский, смеясь. – Вы обедайте, а я приду чайку попить, – и ушел.

Стоящему лакею Коновалов приказал дать три прибора и заказал на троих. К подаче лакеем обеда Миндовский пришел со своим мешочком с провизией. Коновалов сказал:

© РИА Новости / Владимир Федоренко

Перейти в медиабанк

Наталья Рева-Рядинская в роли Вари, Александр Петров в роли Лопахина, Таисия Вилкова в роли Ани в спектакле "Вишневый сад" на сцене Московского драматического театра имени А.С. Пушкина

– Садись, я на твою долю заказал, позволь угостить тебя, неужели ты меня хочешь обидеть?

Миндовский немного поломался, но скушал весь обед и пил вино. Перед кофе встал и сказал:

– Пойду в каюту, мне кое-что нужно взять, – и ушел с мешочком.

Я был уверен, что Миндовский боялся остаться до расплаты за обед, чего доброго и ему пришлось бы заплатить, не особенно доверяясь угощению Коновалова, который предложил Миндовскому угощение, а заплатили по счету я пополам с Коноваловым".

А сыновья Миндовского, как рассказывали, по скупости даже превзошли своего папашу. Между тем Миндовские жертвовали на храмы Вичуги и Кинешмы, при их мануфактуре имелись начальное народное училище, одноклассная церковно-приходская школа с библиотекой для детей и взрослых, больница с амбулаторией…

А о чеховском "Вишневом саде" Станиславский в своих воспоминаниях рассказывал:

"Послушайте, я же нашел чудесное название для пьесы. Чудесное!" – объявил Чехов, смотря на меня в упор. "Какое?" – заволновался я. "Ви́шневый сад", – и он закатился радостным смехом...

Антон Павлович начал повторять на разные лады, со всевозможными интонациями и звуковой окраской: "Ви́шневый сад. Послушайте, это чудесное название! Ви́шневый сад. Ви́шневый!"…

После этого свидания прошло несколько дней или неделя. Как-то во время спектакля он зашел ко мне в уборную и с торжественной улыбкой присел к моему столу. Чехов любил смотреть, как мы готовимся к спектаклю. Он так внимательно следил за нашим гримом, что по его лицу можно было угадывать, удачно или неудачно кладешь на лицо краску.

"Послушайте, не Ви́шневый, а Вишнёвый сад", – объявил он и закатился смехом. В первую минуту я даже не понял, о чем идет речь, но Антон Павлович продолжал смаковать название пьесы, напирая на нежный звук "ё" в слове "Вишнёвый", точно стараясь с его помощью обласкать прежнюю красивую, но теперь ненужную жизнь, которую он со слезами разрушал в своей пьесе.

На этот раз я понял тонкость: "Ви́шневый сад" – это деловой, коммерческий сад, приносящий доход. Такой сад нужен и теперь. Но "Вишнёвый сад" дохода не приносит, он хранит в себе и в своей цветущей белизне поэзию былой барской жизни. Такой сад растет и цветет для прихоти, для глаз избалованных эстетов. Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого".

© Фото : предоставлено пресс-службой Театрального центра СТД РФ "На Страстном"

Сцена из спектакля "Вишневый сад"

И еще одна ремарка – от Бунина. "Я рос, – вспоминает Иван Алексеевич, – именно в "оскудевшем" дворянском гнезде. Вопреки Чехову, нигде не было в России садов сплошь вишневых. И они не могли расти возле господского дома. И ничего чудесного не было и нет в вишневых деревьях, совсем некрасивых, корявых, с мелкой листвой. И совсем невероятно, что Лопахин приказал рубить эти доходные деревья с таким глупым нетерпением, не давши их бывшей владелице даже выехать из дому: рубить так поспешно понадобилось Лопахину, очевидно, лишь затем, что Чехов хотел дать возможность зрителям Художественного театра услыхать стук топоров, воочию увидеть гибель дворянской жизни, а Фирсу сказать под занавес: "Человека забыли...".

Возможно, Бунин в чем-то и прав.

Автор Владимир Бычков, радио Sputnik