"Не был сорви головой и всегда взвешивал риски". Друзья о Стенине

О том, что Андрей Стенин погиб, стало известно не сразу – Киев сеял слухи, что фотограф в плену. Его коллега и друг Александр Коц рассказал в эфире радио Sputnik, как искали пропавшего товарища, и каково было после этого продолжать работу.

Друзья и коллеги вспоминают Андрея Стенина только хорошо – и никак иначе. "Вокруг кладбище, могилы, люди ходят со скорбными лицами – а тут стоит толпа мужиков возле могилы и ржет", - так военный журналист, специальный корреспондент "Комсомольской правды" Александр Коц описал встречи боевых товарищей в день рождения или день гибели Стенина.

Фотокорреспондент МИА "Россия сегодня" погиб в Донбассе 6 августа 2014 года. Это было фатальным стечением обстоятельств, уверен Александр Коц.

Первая встреча, знакомство

Первое впечатление он произвел на меня не при личной встрече. Я знал, что есть такой фотограф Андрей Стенин, мы с ним в одно время работали на войне в Ливии в 2011 году, но как-то не пересекались. Уже вернувшись из командировки, я прочитал его репортаж – это был не фоторепортаж, а настоящий репортаж из зоны боевых действий. Он был написан таким смачным, красивым, живым языком, что я подумал: неужели фотографы у нас могут так писать. Если он так пишет, зачем же он фотографирует? Я уже много позже узнал, что он работал до этого пишущим журналистом, а потом решил, что будет заниматься только фотографией.

Сразу стало понятно, что он человек не групповой. Не то чтобы не компанейский, но по натуре, в работе одиночка. То есть если ты приходишь с ним на Тахрир в толпе работать, то ты знаешь, что тут же его потеряешь – он не будет на тебя оглядываться. Он окунался в работу. По несколько раз на день его арестовывали, куда-то не туда он залезал. Это был человек, который обязательно где-то терялся, но потом находился. Когда пять лет назад он потерялся, у меня была полная уверенность, что это такая же история, и через какое-то время он найдется.

Исчезновение в Донбассе

Поступали какие-то странные звонки с его телефона, поступала какая-то информация от депутатов о том, что он якобы в СБУ. Была слабая надежда на то, что Андрей попал в плен. Потому что есть такое поверье, что плохие новости приходят всегда быстрее, чем хорошие. Плохих не было, поэтому была надежда на хорошие.

Я в тот момент был в Москве, выехал на небольшую передышку. Андрей был пропавшим без вести уже около двух недель, когда я заехал в Донбасс. И так получилось, что встретилась группа людей, которые в разное время были рядом с ним: я, Дмитрий Стешин, Миша Фомичев, Семен Пегов. И вот мы прямо от границы поехали искать. Было известно, что за машина была, и отправная точка. Нам выделили сопровождение, сказали, что видели три сгоревших "Логана", и первый сгоревший Рено был их. Сразу было понятно, потому что, когда мы открыли багажник, там были два обгоревших объектива. После были еще две генетические экспертизы, но по этим объективам и по связке ключей, спекшихся в сосульку, – у него на ремне всегда была увесистая связка ключей – стало понятно, что это он. Он сидел на заднем сидении справа. В машине еще были люди, идентифицировать их оказалось невозможно.

Как работать дальше

Тяжело, но работать надо, как Высоцкий пел, "за себя и за того парня". Я помню, когда мы работали в Славянске, погибли ребята с ВГТРК, Корнелюк и Волошин. Стенин тогда переехал ко мне. Он, как волк-одиночка, сначала снимал квартиру в жилом доме, но когда в соседний подъезд залетел реактивный снаряд и он всю ночь помогал мужчине откапывать его погибшую жену, он решил, что один больше жить не будет, и переехал ко мне. В тот день, когда погибли ребята, мы сидели у меня в номере – у меня был двухкомнатный номер без света, воды, без ничего – и он говорит: давай посмотрим все съемки оттуда, где ребята погибли. Мы их просматривали, просматривали по кругу. Я говорю: Андрюх, ты что там хочешь увидеть? Он: я хочу понять, что они сделали не так, чтобы самому в будущем избежать этого. Тогда мы не нашли фатальных ошибок.

А сам он допустил какую-то фатальную ошибку?

Тут стечение обстоятельств. Полчаса назад дорога еще была свободной, а через полчаса… Там такая чересполосица в те месяцы была. В одном котле сидят ополченцы, вокруг них украинские войска, и эти украинские войска еще в одном кольце ополченцев. Украинский отряд прорывался из одного котла на подмогу в другой котел – там жуть что творилось. Предугадать это было нельзя. Понятно, что Андрей уже много месяцев находился в зоне боевых действий, и чувство опасности притупляется. Но он не был сорвиголовой, чтобы все ради одного кадра. Он всегда мог взвесить риски, всегда выбирал путь, который наименее опасен. Но в тот момент особого выбора не было. Насколько я понимаю, у них в машине еще были гражданские, то есть они пытались кого-то вывезти из зоны боевых действий. В том месте очень много народу погибло. Там местность такая: ты выезжаешь на пригорок – и все, попадаешь под огонь прямой наводкой. Когда мы туда приехали, там была пара десятков сожженных гражданских машин, в некоторых из которых останки. Украинские военные стреляли по всему, что выезжало с этого пригорка. Такой настоящий пример преступления против человечности, который до сих пор никем толком не расследован.

Память

Очень приятно, когда на день рождения или на день гибели приезжаешь на Троекуровское кладбище и встречаешь людей, с которыми бываешь рядом только в каких-то командировках в Ираке или Сирии – Андрюха даже после гибели объединяет вокруг себя людей. На месте гибели тоже своеобразный мемориал – мы там и крест поставили, и местные ухаживают, как за второй могилой. Никого равнодушным его смерть не оставила.

Когда мы встречаемся, нам немножко неловко. Вокруг кладбище, могилы, люди ходят со скорбными лицами – а тут стоит толпа мужиков возле могилы и ржет. Потому что с Андрюхой люди, которые его окружали, вспоминают что-то смешное. Мы иногда ловим себя на том, что как-то нехорошо. С другой стороны, нам кажется, что если Андрюха нас сверху видит, ему наоборот приятнее, что мы смеемся и вспоминаем забавные случаи вместо того, чтобы с траурными минами сидеть и пить водку. Водку, кстати, он никогда не пил, у него был любимый напиток – джин "Bombay Sapphire", голубенький. Он умудрялся найти его даже в Славянске. Выпивохой он точно не был, всегда знал меру.

Общение

С ним не надо было постоянно разговаривать. Он сам себе на уме. Может быть, ему стало слишком одиноко в моем номере, он потом переехал выше к Стешину. Он был абсолютно спокойный, опрятный, с прекрасным чувством юмора. О страшном писал смешно и ненавязчиво. На самом деле погиб не только наш друг, погиб очень крутой фотограф, погиб серьезный и вдумчивый публицист, потому что писал он потрясающе. Хорошее перо было у него.

Он не очень любил разговаривать о себе. От него не допросишься, есть ли у тебя девушка, или что-то такое. Это он рассказывать не любил. Очень любил рассказывать про мотоциклы. А так – о чем угодно, только не о личном.

Характер

Андрей абсолютно неконфликтный. Даже в ситуациях, когда самый спокойный человек взрывается, он все равно оставался невозмутимым. Условно говоря, в толпе, когда тебя начинают раздирать на куски (в Египте это сплошь и рядом – один за камеру тянет, другой за шиворот), он умудрялся оставаться совершенно невозмутимым. Он, как удав Каа, подавлял всех своим спокойствием. В этом плане у него никогда никаких скачков напряжения не было. Может быть, он казался бесстрашным. Но у него в одном тексте была фраза: "Я старался улыбаться как можно шире, чтобы никто не понял, насколько мне страшно".

Беседу с Александром Коцом провела обозреватель радио Sputnik Мария Балябина.

Слушайте полную версию интервью:

Хотите всегда быть в центре событий? Подписывайтесь на радио Sputnik в Telegram.