Адвокат: будь Бутина шпионом, она бы утопила все гаджеты

МОСКВА, 25 октября/ Радио Sputnik. Россиянка Мария Бутина в пятницу должна будет выйти на свободу из американской тюрьмы, где она отбывала остаток 18 месяцев заключения. Такой срок ей назначил суд после того, как россиянка признала себя виновной в "сговоре с целью незаконной работы иностранным агентом". Как ожидается, сразу после этого начнется процедура депортации.

Как развивалось дело, какие в нем были странности, как россиянка переносила тяготы заключения и что будет делать по возвращении домой, корреспонденту РИА Новости Михаилу Тургиеву рассказал ее адвокат Роберт Дрисколл.

ДВА АГЕНТА

"Если она покинет тюрьму в пятницу утром и ее заберут агенты миграционной службы, то она сможет быть дома, возможно, в субботу", – сказал адвокат.

По его словам, Бутину должны сопровождать до Москвы двое сотрудников миграционной службы. Если это действительно так, говорит он, то они не смогут воспользоваться рейсом "Аэрофлота", так как по закону нельзя тратить деньги налогоплательщиков на перелет иностранными авиакомпаниями.

"Власти хранят в секрете номер рейса, так что не знаю, каким рейсом она полетит", – добавил Дрисколл.

Он предположил, что из тюрьмы на севере Флориды ее перевезут в ближайший крупный международный аэропорт в Атланте, а оттуда доставят в одну из европейских стран. Перед последним перелетом Бутиной должны дать сделать один звонок.

"Она позвонит и скажет мне, что садится на такой-то рейс и будет в Москве через, например, четыре часа", – сказал адвокат.

Это Дрисколл уже по электронной почте планирует передать отцу Бутиной.

СВОБОДА В НЕВОЛЕ

По сравнению с теми условиями, в которых Бутина находилась до вынесения приговора и перевода в тюрьму в городе Таллахасси, сейчас у нее все гораздо лучше, говорит он.

"Она встает утром, насколько я понимаю, совершает утренние пробежки, пробегает пять миль в день. Потом она идет на работу. Она работает в столовой: какое-то время готовила еду, последнее время больше обслуживала посетителей. Это примерно с 10 утра до шести вечера. Приходит в десять, помогает готовить обед, подать обед, убрать, подготовиться к раздаче ужина. Вечером у нее было время вернуться, принять душ, провести какое-то время на улице", – рассказывает Дрисколл.

По его словам, друзья Марии Бутиной постоянно поддерживали максимальную сумму на ее тюремном счете, что позволяло ей покупать доступные там вещи, например, mp3-плеер.

"Она выглядела гораздо лучше, когда я видел ее в Таллахасси, чем в Александрии. Там она была очень худая и выглядела обессиленной, что можно понять. Но думаю, что сейчас ей гораздо лучше, условия в тюрьме гораздо лучше", – рассуждает он.

Это тюрьма почти самого свободного режима. Там отбывают наказание женщины по самым разным поводам: мошенничество, оружие, наркотики. У большинства сроки больше, чем у нее, говорит адвокат.

"Не думаю, что это жестокое место, потому что тогда это уже другой уровень (тюрьмы, – ред.). Как только кто-то создает проблемы, его перебрасывают уровнем выше", – уверяет Дрисколл.

Ограничения, конечно, есть. Например, перемещаться между разными помещениями можно только раз в час.

"То есть если ты пришел в библиотеку на час в 10 утра, но не вышел оттуда в 11, то придется там сидеть до 12-ти", – поясняет он.

Кроме того, раз в неделю всего за семь долларов там можно 45 минут общаться по видеосвязи. Это дало возможность ее родителям увидеть дочь хотя бы через интернет. Проще там и с посещениями, если кто-то соберется и доедет до этих мест. Например, на минувших выходных Марию поспешали американские друзья, сообщил Дрисколл.

Главное, по его словам, что она не находится в изоляции, как это было первые 3-4 месяца.

ЖЕСТКО, НО НЕ ДЛЯ ДАВЛЕНИЯ

"По стандартам ООН пребывание в изоляции более 14 дней считается пыткой. Она провела так, как мы подсчитали, 117 дней между разными местами", – говорит Дрисколл.

По его словам, это происходило в разной форме. Например, в тюрьме Вашингтона она месяц провела одна в восьмиместной камере.

"Потому что они просто хотели держать ее отдельно. Там было тяжело из-за того, что в отношении новых заключенных без личного дела они ведут наблюдение на предмет суицида, то есть проверяют каждые 20 минут. И она даже спать не могла, потому что они включали свет и проверяли, как она там, каждые 20 минут. Но не думаю, что это было намеренной тактикой, чтобы заставить ее говорить. Это просто то, как заведено в тюрьме", – рассказывает он.

Затем последовало содержание в тюрьме Александрии: 22 часа в сутки в одиночной камере с возможностью принять душ, позвонить по телефону или "погулять" в закрытом помещении только в ночное время. По словам Дрисколла, он и его помощник пытались облегчить это назначением встреч с Бутиной, так как это давало дополнительную возможность покинуть камеру. Это они делали почти каждый день.

"Это было самое сложное время", – считает Дрисколл.

"Не думаю, что кто-то пытался таким образом выдавить из нее информацию. Она сотрудничала с самого начала. Она не утаивала информацию. Она дала показания в комитете сената по разведке в феврале, еще когда была на свободе. Она была готова рассказать свою историю тем, кто хотел спросить ее об этом", – считает он.

Причиной такого отношения адвокат называет то, что сначала обвинение считало, что россиянка замешана в шпионаже.

"На слушаниях по залогу они думали, что она шпионка. И они говорили всю эту чушь, что она была связана с ФСБ, что она "красный воробей", она спит по работе. Думаю, это единственное объяснение тому, почему с ней обращались именно так", – сказал Дрисколл.

По его словам, по-хорошему, ее вообще должны были отпустить под залог, а решение оставить ее под стражей всего за один пункт – нарушение закона об иностранных агентах – Дрисколл называет абсурдом.

СТАТУТ НЕ ДЛЯ ЕЕ СЛУЧАЯ

В самом начале Дрисколл предполагал, что в отношении Бутиной могут попробовать применить Закон о регистрации иностранных агентов (FARA), но она его не нарушила, так как не занималась лоббированием и не получала за это деньги.

"То есть власти заняли позицию: мы не можем доказать нарушение FARA, поэтому мы предъявим более серьезные обвинения. Я даже не думал, что это зайдет настолько далеко", – вспоминает он.

По словам адвоката, примененный в отношении Бутиной статут предусматривает всего три признака условия: пребывание в США, осуществление деятельности как агента иностранного правительства или иностранного официального лица, а также отсутствие регистрации в офисе генпрокурора. Он вообще предназначен на случай обнаружения тех, кто еще не совершил преступление, например, спящих шпионских ячеек, рассказывает юрист.

"Вам не обязательно ждать, когда они совершат что-то, вы можете просто…", – он тяжело опускает руку на стол, как будто прихлопывая муху.

Именно по этому статуту в свое время задержали Анну Чапман.

"Но там были закладки, связи, там происходили какие-то шпионские дела. Неважно что, но это было", – восклицает Дрисколл.

Не лучшее состояние американо-российских отношений и русофобия непосредственно повлияли на судьбу Бутиной, уверен он.

"Если бы она не была русской, – а дело Бутиной нельзя отделять от среды, в которой оно появилось, – то я ни на секунду не сомневаюсь, что ей не предъявили бы обвинения", – говорит он.

Для сравнения он приводит регулярные визиты в США бывших военнослужащих израильских вооруженных сил, которые приезжают с лекциями и продвигают имидж израильской армии в США.

"Эти люди ездят по нашей стране, действуя как агенты израильских властей. Какова вероятность, что их за это будут судить? Нулевая", – уверен Дрисколл.

По его мнению, в конечном итоге все это было ударом по имиджу России.

ОНА НЕ УТОПИЛА ГАДЖЕТЫ

Даже если представить, что Мария была шпионкой, то ее поведение явно никак не соответствовало этому, да и на деятельность иностранного агента ее действия тянули с трудом, уверен адвокат. Впервые она обратилась к нему за юридической помощью перед тем, как отвечать на вопросы в сенате. По словам юриста, вызов туда не был повесткой, и она вообще могла не ходить в парламент и предоставлять документы.

"Тогда я сказал ей: ты учишься до мая. Если потом ты хочешь вернуться домой первым же рейсом “Аэрофлота”, не вопрос, я могу оттянуть это общение с сенатом, и тебе не придется ни с кем разговаривать", – вспоминает Дрисколл.

Однако Бутина, по его словам, ответила, что она ничего дурного не совершала и хочет все объяснить. Через некоторое время после ее похода в сенат у нее прошел обыск.

"Помню, когда был обыск, я ехал на работу. Она звонит и говорит, что у нее за дверью десяток вооруженных агентов ФБР. Я сказал, чтобы она убедилась в наличии у них ордера, и сказала, что адвокат уже в пути", – говорит юрист.

Первое, что сделал Дрисколл, начал звонить в офис спецпрокурора Роберта Мюллера, предполагая, что это может быть связано с расследованием о возможном вмешательстве России в выборы, однако с удивлением услышал, что они не имеют к этому отношения. Позже выяснилось, что речь шла о шпионаже и этим занимались другие люди.

Даже после обыска в квартире его подопечная не улетела и даже не обратилась в российское посольство, что для потенциального шпиона явно странно, говорит адвокат.

"Люди в консульстве, когда ее арестовали, были чуть ли не в шоке: почему она не сообщила им, когда у нее прошел обыск?", – рассказывает он.

Бутина, по словам Дрисколла, поясняла свое поведение просто: "У меня не было причин делать это".

"Она думала: "Российские власти тут ни при чем, зачем мне идти туда?" Она не предполагала, что ее арестуют", – поясняет адвокат.

За три дня до обыска у нее ФБР обыскала квартиру ее американского бойфренда по другому поводу.

"Если она была шпионом, то она должна была взять все свои электронные устройства, поехать к водопадам Грейт Фолс и бросить их на дно", – как об очевидном рассуждает Дрисколл.

Но она этого не сделала.

Несмотря на то, что Бутина встречалась с разными влиятельными людьми, она даже не сообщала об этом в Россию, в том числе заместителю председателя Центробанка РФ Александру Торшину, которого считали ее заокеанским руководителем. Ничего не было передано ни после посещения свадьбы советника по национальной безопасности вице-президента США Майка Пенса, ни после знакомства с Джеффри Гордоном, который в то время отвечал за российское направление в предвыборном штабе Дональда Трампа.

"Если посмотреть на восемь тысяч сообщений переписки между ней и Торшиным, она даже не упоминает, агент ли она и хочет ли продвигать российские интересы. Она встречалась с самыми разными людьми, что было бы прекрасно, может, дало бы ей повышение в ФСБ, если бы она работала а них, но она даже не упоминает их", – отметил Дрисколл.

Сам он впоследствии говорил с людьми, имеющими доступ к информации и общавшимися с Бутиной.

“Она не вела себя как человек, который заинтересован в том, чтобы действовать от имени российских властей ни с кем из них”, – уверен он.

ДРУЖЕСКАЯ УСЛУГА

"Многие забывают о том, что она 50 часов провела, отвечая на вопросы ФБР… По итогам ей было выдано официальное письмо по специальной форме, где власти признают, что она оказала им существенное содействие. Вам не дадут такое письмо, если они вам не верят. И это полностью на их усмотрение. Так что они явно верили ей. А она сказала ФБР, что она не шпион. Она сказала ФБР, что приехала в США сама и по своему решению, что выйти на Национальную Ассоциацию стрелкового оружия (НАСО) было ее решением, что все это было ее решениями, а не направлялось кем-то из России", – говорит Дрисколл.

Единственное, что она сделала как “агент", это пара выкладок, которые она подготовила для Торшина, считает он.

"Опять же, она не отрицает, что сделала это, но это то, что вы сделали бы для друга. Он собирался приехать на мероприятие НАСО, тоже в свое личное время, и у него не было времени, чтобы заняться этим. Он говорил: "Я хочу поехать в Нэшвилл, но начальница дает отпуск. Ты не могла бы кое-что для меня написать?" А она подготовила ему что-то типа: "Вот есть НАСО, вот всякие важные люди, которые там будут”, – описывает он суть этих выкладок.

Для Торшина, по его словам, это должно было стать аргументом в обсуждении с руководством отпуска. В остальном услуги Бутиной в наведении контактов с ассоциацией были ему вряд ли нужны, так как он к тому времени уже не один год был знаком с представителями ее руководства.

"Во всем деле нет ни одного засекреченного документа. Ни одного. Мне не пришлось получать особый доступ, чтобы выступать защитником в этом деле. То есть там нет никакой секретной информации. Многие люди не обращают на это внимания и считают, что власти знают что-то большее, просто не хотят выносить это на люди. Не знают. Что вы видите, то и есть: она была русской студенткой выпускного года. Она была необычной, довольно выделяющейся и с неплохими связями, но это не противозаконно”, – говорит Дрисколл.

ПРИЗНАНИЕ ИЛИ РИСК

Решение согласиться на частичное признание вины и пойти на сделку со следствием было вынужденным. Немалую роль в этом сыграло то, что Марию не выпустили под залог, а оставили под стражей, к тому же в одиночной камере, говорит Дрисколл.

"Мы могли бы выйти на судебный процесс… Ей грозило до 15 лет. Когда мы выработали сделку, власти заверили нас, что поддержат приговор к уже отбытому сроку, поскольку она сотрудничала. Мы думали, что получим отбытый срок. Тогда, заявив о сделке в ноябре или начале декабря, мы надеялись, что она будет дома в феврале-марте. Если бы мы пошли на процесс, то дело начали бы рассматривать только в апреле-мае", – объясняет он.

При этом не было никаких гарантий, что удастся добиться относительно мягкого наказания.

"Мы можем не выиграть, потому что ты русская, процесс идет в Вашингтоне, в этой атмосфере, и тебе грозит 15 лет в случае проигрыша", – передает Дрисколл логику защиты, добавляя, что максимальный срок вряд ли дали бы, но речь все равно шла о годах.

При заключении сделки со следствием пункт, предусматривающий 10 лет, был снят. Она признала вину по пункту, который предусматривает лишение свободы на срок до пяти лет.

"Главной проблемой для нас была интерпретация властями статута об иностранных агентах, потому что он написан настолько обще, что оставляет большой простор для интерпретации", – вспоминает защитник Бутиной.

По его словам, он обсуждал это с прокурором.

"Я сказал ему, что их интерпретация – это бред. Если понимать это буквально, то если я куплю два билета в оперу для японского посла в США, то я буду действовать как его агент. И я не зарегистрирован у генпрокурора. Неужели, действительно, единственное, что отделяет меня от обвинения на 10 лет, это ваше отношение к этому? И он сказал "Да"", – говорит Дрисколл.

Еще одна сложность в том, что пребывание подопечного защиты до суда не на свободе, а в заключении, тоже влияет на расклад сил.

"Если бы она была на свободе, как и должно было быть, пусть даже под домашним арестом или с браслетом слежения, мы могли бы подать ходатайство о закрытии дела. У нас был довод, что этот статут неконституционен в ее случае, потому что все, что она делала, защищено первой поправкой. Она имеет право ужинать, с кем хочет, говорить, с кем хочет. В этой стране свобода собраний, свобода слова. Нет ничего плохого в том, чтобы поужинать с Джорджем О'Нилом (один из наследников Рокфеллера – ред.) и группой русских. В этом даже отдаленно нет ничего противозаконного", – отмечает Дрисколл.

Однако на принятие решения по такому ходатайству уйдут месяцы, добавляет юрист, и все это время Мария проведет в тюрьме, а этого защита не хотела. Оставалось договариваться с обвинением.

ЭКСПЕРТ В КУСТАХ

По словам Дрисколла, первыми с предложением о сделке выступили представители обвинения.

"Я вначале не хотел поднимать вопрос признания вины. Просто не хотел быть тем, кто сделает это первым. Потом были слушания по залогу, где были сняты обвинения в том, что она "красный воробей". Они стали говорить о вариантах выхода из ситуации", – рассказывает защитник Бутиной.

Само обсуждение было непростым, признает он. Последовала пара встреч на территории прокуратуры, однако потом защита подала ходатайство об отклонении дела, поставив под вопрос легитимность статута. Прокуратуре это не понравилось, она потребовала отозвать ходатайство, пригрозив, что тогда сделки не будет, вспоминает Дрисколл. Ходатайство было отозвано через день после подачи.

"Они не хотели, чтобы это было задокументировано – оспаривание этого статута. Потому что они собираются использовать его снова, и они уже использовали его", – считает адвокат.

Постепенно были достигнуты договоренности по вариантам срока для Бутиной, который устроил бы обе стороны.

"Тогда мы думали, что у нас хорошие шансы получить уже отбытый срок. Мы сотрудничали, агенты были очень довольны ей. И потом примерно за неделю до вынесения приговора они (представители обвинения – ред.) подозвали меня и сказали: "О, у нас есть новый эксперт для приговора". Я им сказал: "Что за бред? О чем речь?", – вспоминает Дрисколл.

Тогда, по его словам, впервые возникло имя Роберта Андерсона. Бывший заместитель директора отдела контрразведки ФБР, вышедший в отставку в 2015 году, выступил с предположением, что Бутина, не будучи сама агентом разведки, якобы присматривалась к людям, которые потенциально могли стать объектами влияния России.

Основываясь на этом экспертном мнении, обвинение заявило, что это объясняет "природу и серьезность" действий россиянки в нужном контексте. И в результате потребовало для нее 18 месяцев тюрьмы с последующей депортацией, что было на несколько месяцев больше отбытого срока.

"Это был бред, конечно. Вдумайтесь: они наняли в качестве эксперта отставного агента ФБР, который не знал о деле ничего! У них было два агента ФБР, которые 50 часов опрашивали ее. Они не обратились ни к одному из них", – возмущается защитник Бутиной.

По словам Дрисколл, Андерсон в негативном ключе рассуждал о России в общих словах, но это не имело никакого отношения к его подзащитной.

"Они сказали, что она была агентом по подбору и оценке (потенциально интересных для российских спецслужб людей – ред.), но не назвали ни одного имени, кого она бы подобрала и оценила. Это поставило нас в ужасное положение, потому что мы были возмущены тем, что они выдали это слишком поздно", – говорит Дрискол.

Судья, напоминает он, готова была предоставить время для подготовки ответа на это.

"Когда клиент в тюрьме, это не вариант. Ой, дайте мне три месяца, чтобы найти эксперта, а она что, еще три месяца посидит там? Мы думали, что есть шанс вынесения приговора и немедленной депортации. И мы хотели, чтобы приговор был вынесен как можно скорее в любом случае. Это и произошло”, – говорит защитник.

НЕ В ДЕНЬГАХ ДЕЛО

Дрисколл признает, что когда брался за оказание услуг россиянке, это не обещало стать таким крупным процессом. На первом этапе он консультировал ее только по выступлению в сенате.

"Потом, когда я поближе познакомился с ней, это стало очень важным для меня делом, потому что она просто была невиновна", – говорит он.

В начале их сотрудничества его работу оплачивал друг Бутиной. "Не дешево, но не заоблачно", – так характеризует свои расценки Дрисколл.

Однако после ареста денег на оплату видного адвоката крупной юридической конторы у Бутиной уже не было, говорит сам Дрисколл.

"Но я продолжил, потому что просто не мог бросить ее на том этапе", – поясняет он.

Более того, компания примерно в октябре прошлого года потребовала, чтобы он оставил дело, за которое не платят.

"Они сказали, что я не могу заниматься этим здесь – вести такое большое дело без оплаты. Тогда я пригрозил, что уйду. В итоге холодные головы возобладали, но была шаткая ситуация", – вспоминает со смехом адвокат.

По его словам, друзья Марии старались собрать деньги и регулярно присылали их для оплаты по счетам.

"Они продолжают это делать, и я это ценю", – говорит он.

"Да, есть существенный неоплаченный счет. Но что есть, то есть. У нее нет денег. Мы, конечно, выставляем счет, но это просто уйдет в воздух, ничего не произойдет", – отвечает он на вопрос о том, будут ли они добиваться погашения задолженности.

По его словам, дело Бутиной для него стало личным вопросом.

"Некоторые вещи, я считаю, важнее денег… Это дело, которое бывает раз в жизни", – говорит Дрисколл.

Репутационных рисков Дрисколл не боится. Он не исключает, что найдутся люди, которые заподозрят в нем агента Москвы, однако грамотные люди все понимают, уверен он.

По словам Дрисколла, посещали Марию в тюрьме не только адвокаты и дипломаты, но и его жена.

"Я добавил ее в список посетителей. Они общались через плексиглас по телефону. Они просто молились, говорили о литературе и религии", – рассказывает он.

Связывает их и еще один небольшой, но важный момент.

"Моя дочь больна, и Мария передала для нее свой крест в день, когда ее арестовали. И моя дочь носит его", – говорит Дрисколл.

По его мнению, постепенно люди поймут, что вся история с Бутиной была раздутой.

МЕСЯЦ НА ОТДЫХ

При определенных обстоятельствах Бутина могла бы стать мостиком между США и Россией, считает Дрисколл, выражая сожаление, что для нее все закончилось таким образом.

"Она владеет двумя языками, более того, понимает две культуры. Она понимает Америку, думаю, лучше, чем многие русские. И она понимает Россию. Она видит, чему русские могут научиться у Америки, чему мы можем научиться друг у друга… Она приятная девушка, я желаю ей всего наилучшего по возвращении. Конечно, мы продолжим общаться", – говорит он.

Дрисколл признался, что хотел бы когда-нибудь поехать в Россию и наверняка сделает это.

"Я хотел бы посетить Барнаул, посмотреть на этот городок, о котором она мне много рассказывала”, – добавляет он.

По его словам, за время пребывания за решеткой Мария сделала большое количество записей о том, что с ней происходило.

"У нее есть сотни или даже тысяча страниц текста, которые она написала в тюрьме. От руки. По-русски", – говорит Дрисколл.

По его словам, записи хранятся у него. Иногда она передавала пару страниц на встречах, иногда отправляла по почте. Юрист заверил, что все это будет переправлено в Россию. Будет ли Мария писать книгу на основе этих заметок, это ее дело, считает он.

Он сомневается, что Мария по возвращении на родину уйдет в религию и будет преподавать детям, хотя признает, что мысли у нее такие ранее были.

"Я посоветовал ей не принимать сейчас никаких решений. Поезжай домой, поешь мамину еду, отоспись месяц, отдохни – и потом решай, что делать дальше", – говорит он

По его ощущениям, Мария прислушается к его совету.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен