"Это просто воля вождя". Почему Сталин решил изменить облик Москвы

В преддверии 140-летия со дня рождения Иосифа Сталина (Джугашвили) вспоминаем о людях, прославивших в годы его неоднозначного правления свою страну подлинными шедеврами. Историк архитектуры Андрей Бархин рассказал радио Sputnik о тех, кто создавал новую архитектуру.

Слом эпохи виден в камне – в 1930-х конструктивизм сменил так называемый "большой стиль". Парадоксально, но архитекторы пролетарской страны черпали вдохновение, например, в ар-деко. А что может быть более буржуазным? О тех, кто изменил облик Москвы в 1930–1950-е годы и создал "большой стиль" в архитектуре, в интервью радио Sputnik рассказал архитектор, историк архитектуры Андрей Бархин.

– Можно ли под одним термином объединить архитектуру, которая создавалась в СССР при Сталине? Одни называют ее сталинский ампир, другие – сталинская эклектика. Какое определение вам кажется наиболее точным?

– Поскольку архитектура 1930-50-х годов создавалась под руководством вождя, то действительно это корректно называть ее "сталинской архитектурой" или "архитектурой советского историзма". Однако в последнее время становится очевидно, что рубежом в рамках этого двадцатилетия была Великая Отечественная война, которая внесла изменения в развитие всей советской архитектуры. И уже послевоенную сталинскую архитектуру можно объединить термином "стиль Победы". Эта идея была высказана еще Татьяной Астраханцевой.

А довоенная архитектура была очень интересной, своеобразной и, по моему мнению, представляет собой конкуренцию двух стилевых направлений – неоклассики и ар-деко.

© Андрей Бархин

Главное здание МГУ им. М.В. Ломоносова, арх. Л. В. Руднев, С. Е. Чернышёв, П. В. Абросимов, А. Ф. Хряков, 1949-53 гг.

– То, что "сталинская архитектура" оставила мощный след в российской столице, – бесспорно. А какое из зданий, возведенных в тот период, кажется лично Вам самым необычным или самым красивым?

– Сложный вопрос. Московские высотные здания привлекают внимание и москвичей, и гостей столицы, станции Московского метрополитена, и, конечно, здание Театра Советской Армии, построенное в форме пятиконечной звезды.

© Радио Sputnik Ольга Бугрова

Вестибюль станции метро "Аэропорт". Открыта 11 сентября 1938 г. Архитектор Борис Виленский.

– Чаще всего называют в этом ряду здание МГУ.

– Конечно. Потому что это самое большое из высотных зданий сталинской эпохи с огромной прилегающей территорией, где разбит красивый парк. Но мне еще нравится высотное здание МИД.

© Андрей Бархин

Здание МИД России на Смоленской площади в Москве, арх. В.Г.Гельфрейх, М.А.Минкус, 1948-53 гг.

– Кстати, его архитекторы черпали вдохновение в готике?

– Да, когда мы начинаем анализировать истоки стиля московских высотных зданий, то здесь можно говорить и о традициях допетровской Руси, и о традициях русской церковной архитектуры. Например, в них применен принцип пятиглавия. Есть в архитектуре высоток и элементы классики, и элементы ар-деко. А поскольку внутри ар-деко есть "ген" готики, то можно сказать, что этот стиль тоже оказал влияние на советских архитекторов, создававших сталинские высотные здания. И в здании МИД эти элементы проявляются наиболее ярко.

Архитектор, историк архитектуры Андрей Бархин. Фото из личного архива.

– Если вернуться к моменту возникновения сталинского стиля в архитектуре. Почему вообще произошел этот переход от авангардизма, конструктивизма к совершенно новому стилю создания городского ландшафта?

– Знаете, на вопрос "почему" ответить очень сложно. Я склоняюсь к простой версии, что это просто была воля вождя. С начала 1930-х годов в стране начинается поиск государственного монументального стиля. Его формы были различны. Мы одновременно видим и ар-деко (Библиотека имени Ленина, проект Дворца Советов, Дом Совнаркома СССР, построенный в 1935 году по проекту архитектора Аркадия Лангмана, где сейчас располагается Государственная Дума), и классику – на соседнем углу того же перекрестка в то же время строится Дом на Моховой архитектора Ивана Жолтовского. То есть мы видим, что оба стиля развивались одновременно, и на одной из главных улиц столицы были построены визитные карточки этих двух стилей.

Возможно, сыграл свою роль вкус Сталина и вообще правящей элиты. Как ни странно это предполагать в пролетарской диктатуре, но у элиты тогда был интерес к некой буржуазной роскоши. К тому же, с момента революции прошло 15 лет и уже хотелось отметить какие-то достижения новой власти. И конкурс на здание Дворца Советов был неким ответом молодой советской республики мировому развитию архитектуры, потому что Дворец должен был стать самым высоким зданием в мире и превзойти Эмпайр-стейт-билдинг.

© Андрей Бархин

Здание Главного штаба Сухопутных войск на Фрунзенской набережной в Москве, арх. Л.В.Руднев, 1939 г.

– И как именно происходил этот переход?

– В конце 1920-х годов мы видим широкий спектр разных вариантов архитектуры: Алексей Щусев строит Наркомзем, Иван Фомин – Дом общества "Динамо", Константин Мельников – свои знаменитые клубы. Это был расцвет авангарда. Одновременно государство начинает поддерживать и другие течения. Например, Владимир Щуко строит здание Библиотеки имени Ленина, которое возводилось на протяжении всех 1930-х годов и стало шедевром ар-деко. Иван Жолтовский строит здание Госбанка на Неглинной. Это был 1928 год! То есть тогда власть еще не выбрала окончательно те архитектурные направления, которые она намерена поддерживать дальше.

Но уже в начале 1930-х оформляется поворот от авангарда к другим течениям – декоративным, монументальным, к тем, что могут воплотить роскошь в камне. В этом же стиле начинают строить Московское метро. И этот поворот от авангарда к государственному монументальному стилю, вероятно, был личным выбором Сталина.

© Андрей Бархин

Здание Московского ипподрома, арх. И.В.Жолтовский, 1950-1955 гг.

– Принимали ли участие в создании нового государственного архитектурного стиля молодые специалисты, или власть в первую очередь обращалась к признанным старым мастерам?

– Конечно, молодые архитекторы могли принять участие в этом процессе, но в первую очередь власти доверяли еще дореволюционным академикам – мастера, которые работали еще до революции, стали руководителями мастерских (Жолтовский, Щуко, Фомин, Щусев – все это были архитекторы, которые начали работать еще до революции).

© Андрей Бархин

Жилой дом Военморов (Санкт-Петербург), арх. Е.А. Левинсон, 1938 г.

– А как вы относитесь к определению "тоталитарная архитектура"? Иногда так называют сталинский стиль.

– Да, был такой этап в осмыслении этого периода архитектуры и искусства в целом. В конце 1980-х – начале 1990-х годов были выпущены книги Владимира Паперного, Игоря Голомштока, Бориса Гройса… Эти авторы смотрели на эпоху Сталина как на некий тоталитарный монолит. Сейчас наступило новое время, и мы смотрим на все это иначе. Мы отличаем довоенный период и послевоенный. Внутри довоенной эпохи мы видим разные течения. Поэтому сейчас наука уже уходит от подобных обобщений. Надо отметить, что в то время тоталитарные державы не создали каких-то новых стилей. Они, скорее, подхватили тенденции, которые уже существовали, и выбрали ту, которая станет государственным стилем.

© Радио Sputnik Ольга Бугрова

Жилой дом на улице Часовой в Москве, 1952 г.

– Почему так? Может быть, новый стиль в архитектуре уже невозможно придумать?

– В каком-то смысле вы правы. Новый стиль по приказу, наверное, действительно придумать невозможно. Да, бывает такое, что мастер настолько уникален, что он может создать свой новый стиль и говорить от своего имени как, например, Антонио Гауди, Фрэнк Райт, Заха Хадид… Такие мастера существовали и существуют, но ситуация, которая сложилась в 1930-х годах, была иной. Более того, обобщение "тоталитарная архитектура", якобы объединяющее искусство в Германии, СССР и Италии в те годы, не подтверждается даже простым сопоставлением материалов: и по числу возведенных объектов, и по стилю – все было разным. И с дистанции нашего времени мы можем это увидеть.

© Андрей Бархин

Телефонная станция Фрунзенского района в Москве, арх. К.И.Соломонов, 1934 г.

– Неужели "закат монументального классицизма" в архитектуре произошел лишь из-за смерти Сталина?

– Безусловно, художественная революция, которая произошла в СССР в середине 1950-х годов, вызревала и внутри самого архитектурного сообщества. Стала появляться идея экономии средств, идея о том, что следует сделать ставку на число построенных зданий, а не на богатство декораций. И реформа Хрущева – это некое веление времени. В других странах архитектура тоже ушла от пышной декоративности.

А поводом к этой смене стиля, действительно, стала смерть Сталина. И художественная революция в какой-то степени оформила приход Хрущева к власти – он пришел как раз на волне этих перемен. На волне, в том числе и художественного обновления. Но при этом, кстати, ставку на живых еще авангардистов 1920-х годов (Константина Мельникова, Ивана Леонидова) Хрущев не сделал и не вернул их из забвения, в котором они находились на протяжении всех двадцати лет. При Хрущеве это поколение уже обратно не вернулось. И это важный аспект, поскольку профессия архитектора со сменой власти в 1950-х получила очередной удар по своей внутренней культуре. И такая череда изломов была на всем протяжении XX века: с царской архитектуры – на авангард, на аскетичную архитектуру 1920-х годов, потом – снова декоративность в 1930-х, а в середине 1950-х изменения произошли уже в третий раз. Профессия архитектора в нашей стране с большим трудом выдержала эти удары и в каком-то смысле, возможно, даже не перенесла их.

© Андрей Бархин

Институт Горного дела, арх. И.В.Жолтовский, 1951 г.

– А почему Вы не упоминаете изломы, которые произошли потом – во времена перестройки и в 1990-е?

– Да, в то время тоже произошел очередной слом. Но дело в том, что перемены в 1990-е в архитектуре не были государственной политикой. И особого удара по профессии не нанесли. Просто стало понятно, что советская экономика закончилась, а ей на смену пришла капиталистическая. И там уже был частный заказчик, который делал, что хотел. Но никаких стилевых репрессий не было.

© Андрей Бархин

Дом Советов (Санкт-Петербург), арх. Н.А. Троцкий, 1936 г.

– А в современной архитектуре разве не используются те же элементы, что использовали архитекторы во времена "большого стиля"?

– Да, еще с 1990-х годов работают архитекторы, которые подхватили эту традицию творить в ордере, в классике. Но это больше исключение.

© Андрей Бархин

Жилой дом ВИЭМ (Санкт-Петербург), арх. Н.Е. Лансере, 1934 г.

– Почему? Сейчас этот стиль не востребован?

– К счастью, в России сейчас нет государственного стиля. И классический стиль теперь – продукт нишевый. Есть рынок неоклассических зданий (многоэтажных, частных), но это не имеет никакого отношения к сталинской архитектуре, а лишь к продолжению традиций в духе Палладио. И к советской традиции это имеет только то отношение, что все это находится в том же городе (в данном случае мы говорим о Москве), и все мы выросли в этих ансамблях Кутузовского проспекта или сталинских высоток.

© Радио Sputnik Татьяна Желева

Набережная в Санкт-Петербурге

– Вы сказали, что в России сейчас нет государственного стиля в архитектуре. Возможно, это плохо, и стране нужно регулирование в этой сфере? Например, то, что можно строить в Москве, будет нелепо смотреться в Санкт-Петербурге, и наоборот.

– Между Санкт-Петербургом и Москвой в этом смысле, очевидно, большая разница. Москва очень многое приемлет, здания строятся в широком диапазоне стиля, высотности и так далее. Санкт-Петербург – уникальный по своей архитектуре европейский город, ценность которого именно в целостности его ансамбля, в его старине, которую нужно во что бы то ни стало сохранить в той подлинности, которая есть. И тот процесс, который был в Москве в 1990-2000-е годы, когда строились дома в самом центре, иногда дисгармонируя с окружением, этого, к счастью, в Санкт-Петербурге не было. И я надеюсь, что и не будет. А Москва в этом смысле, конечно, более динамичный город, где есть огромная потребность в новом строительстве, в новой высотности. И как мне кажется, сейчас в Москве сложилась крепкая архитектурная культура. И надо отметить, что архитектурное сообщество с удовлетворением приняло те изменения в российской столице, которые произошли в последние годы, в том числе с точки зрения мастерства архитекторов. И надеюсь, это и впредь будет поддерживаться на том высоком уровне, к которому мы сейчас движемся.

Интервью брал обозреватель радио Sputnik Евгений Майструк.

Аудиоверсию беседы слушайте здесь >>>>>

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен и присоединяйтесь к нашему Telegram-каналу.