Шок-цена: почему нефть уходила в отрицательные значения и что дальше

Такого еще не было. Даже в периоды глобальных экономических спадов углеводороды чего-то, да стоили. Нынешний коронавирусный кризис заставил ее уйти в глубокий минус. Правда, ненадолго.

В один из более или менее погожих дней в конце апреля не только профессионалы, но и многомиллионная аудитория новостных каналов и агентств была повергнута в изумление, чуть ли не в оторопь. Цена за баррель нефти американской марки WTI стала отрицательной и составила почти минус 37 долларов. Иными словами, за бочку "черного золота" ее продавцы готовы были заплатить покупателям. Лишь бы те забрали товар. Правда, не сразу, а потом, поскольку речь шла о майских фьючерсах, то есть о биржевых контрактах на предстоящие поставки. Как можно подумать, отрицательная стоимость была в большой степени виртуальной. Но в том то все и дело, что нет! Речь шла об уже произведенном сырье, отгружать которое поставщики были готовы в мае. Такие фьючерсы называют поставочными. Есть еще и беспоставочные, привязанные к текущему коридору цен на нефть. Впрочем, спекулируют и теми, и другими, наживая на этом миллиарды.

Так уж устроен рынок, что фьючерсы как устоявшаяся система продажи и покупки нефти тянут за собой и цену за реальный товар, который можно забрать, что называется, сию минуту. Тем более если речь идет о "черной жиже" с ее переизбытком на рынке в нынешних условиях, когда экономика, по сути, находится в полузамороженном состоянии. Логика продавцов и покупателей понятна. Если тебе за сырье с поставками в мае еще и приплатят, зачем торопиться и предпринимать какие-то излишние шаги? Так думают покупатели. А продавцы имеющегося в наличии товара или посредники делают крупные скидки, опасаясь системного обрушения цены на него в будущем, пытаясь сохранить клиентов, а зачастую и просто избавиться от почти невостребованного товара. Таким образом, круг замыкается.

Прецедент 20 апреля имеет вполне рациональное объяснение. В штате Оклахома, где сосредоточено самое большое количество американских нефтехранилищ, кончилось место под новые поставки. Две трети емкостей были заняты реальной нефтью, оставшиеся объемы зарезервированы. В результате физически разместить новое сырье по майским контрактам там оказалось либо невозможно, либо это могло стоить огромных денег. Вот потому его продавцы и готовы были приплатить покупателям, сбрасывая фьючерсы, которые стали настоящей обузой. Страдают в подобных случаях не только посредники, но и производители углеводородов. Не сливать же свою продукцию в какие-нибудь канавы, нарушая законодательство и нанося ущерб природе, а затем останавливать производство? Отрасль-то устроена по принципу непрерывного цикла, и замораживание добычи может привести к потере всего или, по крайней мере, части бизнеса. Собственно, в США случилось то, что описано в учебниках экономики – классический кризис перепроизводства. Потом цена бочки WTI отыграла вверх, но адекватной ее назвать все равно нельзя. В мае аналогичная ситуация может случиться с июньскими фьючерсами.

Казалось бы, мы наблюдали сугубо заокеанскую историю. Но это далеко не так. Буквально на следующий день просели и без того невысокие цены на нефть европейского сорта Brent и российского Urals. И тут несколько причин. И WTI, и Brent, и Urals торгуются на биржах в самых разных странах. Та самая глобализация, единый рынок. И обрушение цены на один из сортов, а также вызванная этим паника, не могли не сказаться на других. Но самое главное – экономический спад в связи с пандемией наблюдается во всем мире. Потребление нефтепродуктов уже сократилось на треть, перспективы оживления туманны, а отрасль без перерыва наращивает объемы готовой продукции. И ее становится просто некуда девать, происходит затоваривание рынка. А то, что есть в изобилии и даже переизбытке, не может пользоваться повышенным спросом и дорого стоить. Так что нефтяной рынок еще готовит неприятные сюрпризы.

Автор Сергей Ильин, радио Sputnik

Радио Sputnik – самая цитируемая радиостанция России. Будьте с нами в Telegram и Яндекс.Дзен.