А зачем мы, собственно, полезли спасть Европу от Наполеона?

28 апреля 1813 года скончался генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский. Ученик и соратник Суворова. Первый в истории полный георгиевский кавалер. Главнокомандующий во время Отечественной войны 1812 года.

Он начал эту победоносную кампанию с весьма скромной программой: "Мы не победим Наполеона. Мы его обманем".

Суворов говорил о Кутузове: "Умен, хитер. Никто его не обманет". А Бонапарт почтительно величал его "старым лисом Севера". За победу над французами Кутузов получил почетное звание "Спаситель Отечества".

После изгнания остатков армии корсиканца из пределов России, Кутузов выступал против продолжения антинаполеоновской кампании в Европе. Он откровенно говорил об этом Роберту Вильсону, английскому агенту при русской армии, а по сути, шпиону: "Я не уверен, что полное изничтожение Императора Наполеона и его армии будет таким уж благодеянием для всего света. Его место займет не Россия и не какая-нибудь другая континентальная держава, но та, которая уже господствует на морях". То есть Британия.

И Кутузов, и министр иностранных дел граф Николай Петрович Румянцев считали, что если уж и продолжать наступление, то не на запад, а на юг – против Османской империи. Там были действительные интересы России.

В дореволюционном многотомном издании "Отечественная война и русское общество", выпущенном к 100-летию разгрома Наполеона, маститые историки Дживелегов, Мельгунов и Пичета справедливо указывали: "После того как остатки великой армии, не попавшие в плен, перешли обратно границу, нам понадобилось зачем-то идти освобождать Европу, то есть класть первые камни тому самому могуществу Пруссии и Австрии, в котором коренятся все наши политические беды. Недаром старик Кутузов своим трезвым умом понимал всю опасность такого политического благотворительства и резко высказывался против похода в Европу".

Все эти заграничные походы, если отбросить разные противоречивые мнения, это просто желание честолюбивого Александра I стать освободителем Европы, его месть корсиканцу. Понятно, конечно. Однако благодарности освобожденной Европы мы не дождались, зато уже на Венском конгрессе в 1815 году наши союзники попытались сколотить антирусский альянс.

Еще Ключевский отмечал, что со времен Петра I у наших монархов зародился новый спорт – охота вмешиваться в дела огромной феодальной паутины Европы, во всякие европейские пустяки. И надо заметить, что все эти европейские прожекты стоили массу русской крови и не принесли в долгосрочной перспективе никаких дивидендов.