"Аромат дыни в Самарканде": исполнилось 85 лет кинорежиссёру Али Хамраеву

Его фильмы "Седьмая пуля", "Без страха", "Белые, белые аисты" и многие другие снискали ему мировую известность. Большинство своих фильмов Али Хамраев снял на киностудии "Узбекфильм", но довелось ему снимать и в России, и в Италии, где уже четверть века живет режиссёр, друживший с Феллини и Антониони.

Сейчас ретроспектива из 22 фильмов Али Хамраева проходит в Москве. С узбекским режиссёром беседует обозреватель радио "Sputnik" Рустем Сафронов.

Али Эргашевич, расскажите, что привело Вас в кинематограф много лет назад?

В кинематограф много лет тому назад меня привела судьба. Мой папа – кинодраматург, киноактёр, младший лейтенант Эргаш Хамраев ушёл на войну в июле 41-го года и в феврале 42-го года погиб при штурме деревни Хожаево Вяземского района Смоленской области. Мама работала диспетчером Ташкентской киностудии, рано овдовела. Я и мой братишка познали, что такое безотцовщина.

Во время войны из Москвы в Ташкент были эвакуированы киностудии, нашими режиссёрами классиками снимались фильмы. Михаил Васильевич Ромм работал в Ташкенте. Яков Протазанов. Леонид Луков. И в киносборниках, и в других картинах снимались наши выдающиеся киноактёры: Борис Андреев, Марк Бернес, Пётр Алейников, Иван Переверзев.

В перерывах или после съёмок они приходили в диспетчерскую, где работала моя мама. Легко говорить на русском языке, славянское лицо. Мы все подружились. Моего папы уже не было в живых, и эти московские актёры проявляли большую заботу о моей маме, о нас с братишкой.

Когда они приходили – приносили много сладостей, американский яичный порошок, мясо, рис, морковь. Мама тут же сделает плов во дворике. Я там бегал пятилетним мальчишкой. Помню, как Борис Андреев меня так за чуб дёргал и говорил – смотри – вырастешь, чтобы отца заменил в кино.

Это может быть сыграло какую-то роль – то, что я вырос на киностудии. Но уже как человек, который решил работать в кино, я сформировался только после просмотра фильма Чарли Чаплина "Огни большого города". Мне было девять или десять лет, в Советском Союзе всюду показывали трофейные фильмы: американские, немецкие, французские. Помню, я смотрел "Багдадский вор", "Сестра его дворецкого", "Синдбад Мореход".

Как-то дедушка дал в очередной раз рубль и сказал: "Только в кино иди! Не трать на семечки или на мороженое. В кино иди!" Я пришёл в трёхзальный кинотеатр "Искра" в центре Ташкента, на трамвае приехал. Второй или третий класс. Вижу – афиша. "Огни большого города". Режиссёр Чарли Чаплин. И местным художником нарисована так примитивно - в котелке, с усиками – реклама.

Зал был полон. Потому что, если кто работал в ночную смену – днём шли в кинотеатр. Я посмотрел фильм про этого маленького человека – доброго, бедного. И финал меня потряс. У меня был комок в горле, когда девушка, ранее слепая, которой этот бродяга помог вернуть зрение, сделать операцию, она его не узнала! Он ушёл от её прилавка цветочницы, и мне так было больно. Как несправедливо устроен мир! Именно тогда я понял настоящую силу искусства. И я тогда сказал маме: "Мама, я обязательно буду работать в кино".

Я хотел быть сценаристом, как папа. Каждое лето во время каникул я работал на съёмочных площадках в разных группах. Немножко зарабатывал. Следил за производственным процессом. Однажды режиссёр при мне грубо накричал на сценариста. И выгнал с площадки этого молодого парня. Тогда я сказал маме, что не хочу быть сценаристом и пойду учиться на режиссёрский факультет. Я буду сам писать сценарии и сам снимать фильмы. И вот после школы я поехал поступать в институт и поступил.

Вы говорили про маленького человека в фильме Чаплина. В Вашем творчестве тема защиты человеческого достоинства проходит через многие фильмы. Возможно, сейчас в Узбекистане смотрят иначе на классовые битвы, которые развернулись в 20-е и 30-е годы ХХ века, которые Вы так ярко отобразили в Ваших фильмах: "Без страха", "Чрезвычайный комиссар", "Седьмая пуля". Но тема защиты человеческого достоинства звучит неизменно.

А как вы сейчас оцениваете те драматические событиях, которые Вы отразили в своих фильмах о Средней Азии периода революционного преобразования? Что Вы думаете об этой эпохе?

В истории человечества, в истории разных государств есть определённые вехи, которые надо пройти, пережить, переварить, и Узбекистан вот также прошёл этот исторический путь. В шутку говорили, что у нас так много недостатков в экономике, в культуре, из-за того, что мы из феодализма сразу перешли в социализм, минуя стадию капитализма. Что надо было пройти эту стадию, созреть. Но ведь Россия прошла стадию капитализма, и разницы особой не было.

Когда мне приходилось снимать фильмы о периоде 20-х годов, темах Гражданской войны, становления советской власти, раскрепощения женщин, я досконально изучал архивы. Не только ту заказную историю, которая была в учебниках, ведь она была заказная, кто властвует, тот историю и пишет. А я сидел в архивах и пытался разобраться. У меня была своя точка зрения. Фильм "Без страха" я снимал, зная о большом количестве трагических исходов, когда погибали молодые девушки и женщины. Одну брат зарезал. Другую толпа растерзала. Третью – басмачи. Я показывал героя, который боролся за сохранение своего человеческого достоинства.

В фильме "Без страха" был не только показан драматичный процесс, что зажатым в тиски шариата женщинам не давали развиваться, но и сказано, что он был чудовищно трудный. Многим снять паранджу было также трудно, как оголиться публично. Сегодня мы в Средней Азии наблюдаем обратный процесс – многие пытаются вернуться к традициям, считают, что поспешили с раскрепощением женщин. Возможно, попытки спрямить историю приводят к тому, что всё откатывается назад. Происходит частичная реставрация старого, это мы видим повсеместно.

Это обособление искусственное. В 14-м, начале 15-го веках в Центральной Азии была высочайшая цивилизация. Был расцвет науки, искусства, торговли. В наследство остались имена великих людей: Авиценна, Аль Хорезми, Алишер Навои, Улугбек. Потом наступило 500 лет ночи. Ничего. Ни одной фигуры. Сейчас начинают выковыривать искусственно какие-то непонятные имена. Ах, он по-арабски читал. Ах, он написал четыре стихотворения. Их мировая история не знает. Эти 500 лет мрака нанесли огромный урон.

Вот я был в Индии. Там же нет этой проблемы – закрой лицо и сиди. Огромное количество женщин в Индии работает. А в Узбекистане миллионы рабочих рук лишилось государство. Женщина была абсолютно забита. Сколько талантливых душ было загублено. Интересных, умных. И большевики со своей грубой варварской прямотой сказали "Раскрепостить!" Огромное количество узбеков, мужчин, работали в спец органах, служили в Красной Армии, работали чиновниками. Никто из них не роптал. Они начали проводить эту политику. И шли агитация и пропаганда. Но насильственно ни с одной женщины не сорвали паранджу. А защитники ислама – убивали. Уродовали.

Но снятие паранджи дало результат! Такие появились талантливые поэтессы, художницы. Даже первая узбечка – парашютистка. Первая лётчица – узбечка была. В 80-е годы как приятно было по улице пройти. Какие красивые узбечки! Короткие рукава, короткие юбочки. Причёски делали современные. Нация росла. Это в кишлаках ещё сидели за дувалами, кислым молоком голову мыли. Мужик их там вообще били. Но в городах - Самарканд, Бухара, Ташкент, Фергана – расцветали женщины. И какое появилось количество талантливой молодежи!

А сейчас опять пошёл откат. Появились хиджабы. Старообрядные обычаи. И девчонки, которые почему-то стали подражать арабам, стали себя полностью закрывать шёлковыми балахонами. Дурочки! Абсолютно лишили себя жизни. В Афганистане я был. Приятно было посмотреть – в университет идут девчонки. С открытым лицом. Хорошо одетые. Такие красавицы! Сейчас всех опять одели талибаны*.

Получается, что и в Узбекистане сейчас есть скрытые талибаны*. Они тащат назад. Я везде выступаю и говорю: "Что вы делаете? Вы тащите обратно в феодализм!" Руководство запуталось и уже не знает, что делать. Недавно президент издал приказ – бороды запретить! 18-летние начали отпускать бороды. Он сказал – нельзя! Из мечетей не вылезают. Там работа идёт! Ислам Каримов поздно это понял. Сначала разрешил мечети, вместо детсадов, школ – везде мечети. Бизнесмены считали своим долгом мечеть построить. Вместо того, чтобы дать деньги на школу и на ясли. А результат? Террористические организации из Афгана, из Турции, из Саудовской Аравии. Пошли теракты.

Похоже, что эти люди являются носителями идеологии, которую исповедовало басмачество, когда боролось против нововведений советской власти. Остались их скрытые сторонники. Но, тем не менее, в Средней Азии очень много свободных женщин и девушек. Думаю, это наследие революции и освобождения женщин.

Расскажите о Вашей большой звезде Дилором Камбаровой, которую Вы отыскали. Она была заметным явлением в советском кинематографе. Как она попала в кино?

В 1971-м году я начал снимать фильм "Без страха". Тема – 1927-й год, раскрепощение женщин. У меня было две героини. Одна героиня – актриса Тамара Шакирова, 15-летняя юная актриса. Я увидел её во дворе Узбекфильма, она приходила с подружками, снималась в массовке. Я встретился с её родителями и уговорил, чтобы они отдели её на главную роль.

На вторую роль я никак не мог найти актрису. Уже начал съёмки в 60 км от Ташкента в пионерлагере. Мы там жили. И вот как-то сижу с воспитателем у столовой, и шёл отряд с песнями. Я заметил девочку. Диля Камбарова. Пригласил её на съёмочную площадку. Я ей объяснил, что решается твоя судьба. Ты можешь работать в кино. Это интереснейшая жизнь. Узнаешь много интересных людей. Объездишь много стран. Она пришла и прекрасно себя показала. Когда утверждали пробы, директор киностудии встал и сказал: "Я вас всех поздравляю. Хамраев открыл нам будущую звезду".

А когда Вы снимали "Седьмую пулю", которая стала хитом советского времени, на что вы опирались? Таких фильмов ранее не делали. И он отличается от классического фильма "Белое солнце пустыни". Потому что всё сделано на полном серьёзе. В жанре революционной драмы. При этом много трюков, стрельбы.

Сначала сценарий назывался "Басмачи". Его не принимали. В Москве должен был снимать Кончаловский на "Мосфильме" - не дали снимать. Он, встретив меня в Москве, сказал – возьми сценарий. У нас на киностудии тоже были категорически против. Но был сценарный голод, меня вызвали через пять лет. Немного подкорректировали сценарий, меня тут же запустили.

Я пригласил крупных хороших актёров. Диля сыграла главную роль. Нашли трюкачей с Кавказа. Мы придумывали трюки сами. Я люблю ритм, темп. Любил американское кино. Лучшие сценаристы, монтажёры и актёры – американцы. Надо у них учиться. Меня тогда охватил азарт. Мы за полтора месяца сняли картину. У меня до обеда басмачей играли таксисты. А после обеда они же, переодевшись, играли красноармейцев. Мне потом прокатчики признались, что мою "Седьмую пулю" посмотрели 75 миллионов.

Мне кажется, что в узбекском кино было сильно влияние итальянского неореализма. Это чувствуется в документальном фильме, который Вы сделали совсем недавно, о Вашем отце, погибшем на фронте.

Я художественный тоже снял – "Я тебя помню". Итальянский неореализм – это мой любимый жанр. Хотя он был придуман в России в 30-е годы.

Большую часть фильмов Вы сняли в Узбекистане и состоялись в глазах мира как узбекский кинорежиссёр. Но я так понимаю, что Вы много снимаете и в России, и в Италии.

С итальянцами я снял "Бо Ба Бу", который получил "Золотую стрелу" — главный приз на фестивале "Лики любви". Это совместное производство с частной компанией Узбекистана. Студия итальянская и одна компания французская. Когда я долго был без работы, дочка подсказала – говорит, у тебя есть один сюжет, по Библии. Там есть фраза: "Не возжелай жены ближнего своего". В Коране ещё жестче сказано: "Никогда не женитесь на жёнах отцов своих". Я написал сценарий. Итальянцам понравилось.

Но больше всего картин я снял в Узбекистане. К сожалению, четыре фильма там не показывали ни по телевидению, ни в кинотеатрах: "Белые, белые аисты" - 1965 год, "Без страха" - 1972 год, "Триптих", Я тебя помню" - 1985 год. Их даже нет на узбекском языке. Я с этими фильмами на русском языке объездил половину мира.

У чиновников в душе цензура. В их понимании я - клеветник. А художественный фильм об отце "Я тебя помню" не разрешили потому, что он "грустный". Мне на этот фильм дала бюджет Россия. У меня были новые архивные данные для документального фильма на эту тему. В закадровом тексте я сам рассказывал об этой войне. Я ввёл в фильм всех погибших на войне отцов и родных моих друзей.

В Италию мне поступил звонок – президент просит снять фильм о махалле. Махалля – это квартал в городе. Как будто бы это маленькое государство, наш маленький Узбекистан (прим. редактора - речь идёт о новом фильме Али Хамраева "Аромат дыни в Самарканде", премьера которого пройдёт в Москве в кинозале Третьяковской галереи 7 июля). Согласился, при условии, что снимаем махалля в Самарканде. Не в Ташкенте, который потерял своё лицо. Когда фильм снял, появилось куча замечаний, что надо убрать. Одну сцену – урок русского в узбекской школе о том, что мальчик не хочет учить русский - убрал – жалею очень.

Вторую сцену вырезали сами – парень и девушка в историко-архитектурном комплексе из трёх медресе - Регистан – с формулировкой "в медресе нельзя обниматься". Вырезали ещё эпизоды. 19 поправок сделали. Девятнадцать! В октябре на ташкентском международном фестивале была премьера этого фильма. С большим успехом. А после вырезанных эпизодов провели премьеру во время Навруза. Я обратился в интернете с открытым письмом, чтобы вернули вырезанные сцены.

Будем надеяться, что мы увидим фильм в Вашем варианте. А на просмотре - большинство Ваших фильмов. Желаем Вам дальнейших творческих успехов.

*Организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность.

Коротко и по делу. Только отборные цитаты в нашем Телеграм-канале.