Русско-шведская война 1787-1791 годов: мечты Густава III и шведские казаки

Отъезжая на войну, король Густав III заявил придворным дамам, что надеется дать им завтрак в Петергофе. Еще он хвастал, что велит снести в Петербурге конную статую Петра I, а на ее месте поставить свою. Об этом наш сегодняшний рассказ на радио Sputnik.

В этот день, ... лет назад

Первого июля 1788 года шведский король Густав III объявил войну России.

Королю почему-то показалось, что для Швеции наступил благоприятный момент, чтобы напасть на Россию: дескать, основные силы России были на юге – шла русско-турецкая война 1787-1791 годов. И Густав посчитал, что сможет легко выиграть войну и вернуть все земли, некогда отвоеванные у Швеции Петром I.

Возможно, он все-таки не решился бы напасть на Россию, однако его подтолкнули на войну сладкие речи и щедрые субсидии наших "друзей", а по нынешней терминологии – партнеров: Британии и Пруссии. Лондону никогда не был нужен повод или предлог для этого – англичане всегда рады нагадить России. А Пруссия не на шутку была обеспокоена ростом могущества России, а особенно ее влиянием в Польше.

Подстать своему взбалмошному королю был и шведский посол в Петербурге барон Нолькен. Он буквально завалил Густава III депешами, в которых уверял своего монарха в бессилии России, в слабости ее флота, в том, что у русских слабая армия, укомплектованная в основном новобранцами и что русские обязательно проиграют войну османам.

И Густав, уверовав в свои легковесные фантазии и в поддержку британцев, наконец решился на войну. Отъезжая из Стокгольма, он заявил придворным дамам, что надеется дать им завтрак в Петергофе. А еще он хвастал, что как только возьмет Петербург, велит снести конную статую Петра I – "Медного всадника", а на ее месте поставит свою. (Сразу вспоминается призыв В.В. Розанова: поставьте памятник моему носу!)

© РИА Новости / Нина Алексеева

Перейти в медиабанк

Фонтаны Большого каскада в Нижнем парке Государственного музея-заповедника "Петергоф"

Клиническую картину душевного здоровья шведского короля хорошо дополняет отрывок из его же письма к одному из придворных, написанного в день отъезда на войну: "Мысль о великом предприятии, которое я затеял, весь этот народ, собравшийся на берег, чтобы проводить меня и за который я выступал мстителем, уверенность, что я защищу Оттоманскую империю и что мое имя сделается известным в Азии и Африке, все эти мысли, которые возникли в моем уме... овладели моим духом".

Вспоминается диалог из фильма "Кавказская пленница":

– Могу я видеть прокурора?

– Можете. Где у нас прокурор?

– В шестой палате, где раньше Наполеон был.

Правда, Бонапарт во времена Густава еще никому не был известен...

Шведы без объявления войны осадили русские крепости Нейшлот и Фридрихсгам. Лишь через несколько дней Густав объявил войну и послал в Петербург смешной и невыполнимый ультиматум. Он потребовал возвращения Швеции земель в Финляндии и Карелии, принятия шведского посредничества в войне России с Османской империей. Причем заранее оговаривалось восстановление границ между ними, существовавших до 1768 года, то есть возвращение Турции Северного Причерноморья, Крыма и части Грузии. Заканчивалась нота ультимативным требованием: "Король желает знать: да или нет и не может принять никаких изменений в этих условиях, не нарушая интересов и достоинства своего народа".

© Общественное достояние

Екатерина II Алексеевна

Даже французский посол в Петербурге граф де Сегюр был удивлен, сказав Екатерине II: "Мне кажется, государыня, что шведский король, очарованный обманчивым сном, вообразил себе, что уже одержал три значительные победы". На что императрица заявила: "Если бы он в самом деле одержал три значительные победы, если бы даже овладел Петербургом и Москвою, я бы ему показала еще, что может сделать во главе храброго и преданного народа решительная женщина на развалинах великой империи".

И все же императрица всеми силами пыталась избежать войны со Швецией. При этом она говорила: "Я Шведа не атакую, он же выйдет смешон", "Мы Шведа не задерем, а буде он начнет, то можно его проучить". Свое отношение к Густаву III и его поведению Екатерина откровенно изложила в письме к своему постоянному корреспонденту барону Мельхиору Гримму: "Вот мой многоуважаемый брат и сосед, тупица, затевает вооружения против меня на суше и на море. Он сказал своему сенату речь, в которой изложил, что я вызываю его на войну... По выходе из сената Его Величество отдал приказание вооружить галерный флот и двинуть в Финляндию семь полков; надобно думать, что они теперь уже выступили в поход. Если он меня атакует, я, надеюсь, сумею оборониться и, обороняясь, буду говорить, что его следует посадить в сумасшедший дом; если же не атакует, то скажу, что он еще более полоумный, поступая так, как он поступает, с целию оскорбить меня".

Впрочем, если отбросить все шведские фантазии и "хотелки", как говоривал В.С. Черномырдин, исход войны предугадать было нетрудно. Можно было не сомневаться, что Швеция, небольшая страна с населением в два с половиной миллиона человек, не одолеет огромную Россию, которая намного превосходит ее и по военной мощи, и экономически, и демографически.

Сухопутное наступление шведов на Санкт-Петербург было остановлено. К нашему немалому удивлению оказалось, что в составе шведской армии сражался даже корпус казаков. Предатели? Перебежчики? Отнюдь! Эти шведские казаки были сформированы вовсе не из запорожцев или черноморцев. Этот корпус был укомплектован уроженцами Финляндии и, помимо названия, к казакам никакого отношения не имел. Понятное дело, что шведские казаки долго просуществовать не могли: они были лишь пародией на славных и лихих донцов. После войны корпус был расформирован.

Шутки шутками, а вот на Балтике русским было не до шуток – сильный шведский флот действительно мог угрожать российской столице. Екатерина II назначила адмирала Василия Яковлевича Чичагова командующим флотом против шведов. И он в полной мере оправдал надежды императрицы: одержал ряд блестящих побед над превосходящими силами противника, взяв при этом в плен множество шведских кораблей, фрегатов и других судов. В мае 1790 года произошло знаменитое Ревельское сражение. Шведский флот, состоявший из 26-ти линейных кораблей и разных других судов, напал на эскадру В.Я. Чичагова, у которого было всего 10 кораблей. Однако после упорного сражения шведы были разбиты.

В итоге для Густава III и Швеции война закончилась позором: он не добыл славы великого полководца, о которой мечтал, ни на пядь не расширил границ своего государства за счет России, зато вконец разорил шведскую казну. К тому же в глазах Европы он утратил репутацию надежного и предсказуемого партнера. Министр иностранных дел Франции Монморен заявил русскому посланнику в Париже барону Симолину: "Король Швеции навсегда потерял свое значение в Европе и находится в состоянии унижения, какого никогда не испытывал ни один государь".

Потери шведов в войне оказались огромны: 18 тысяч убитыми и умершими от ран и болезней, десятки уничтоженных и захваченных в плен кораблей. Русские же потеряли всего около двух с половиной тысяч убитыми.

Швеция после этого уже не могла на равных соперничать на Балтике с русским флотом. Это наглядно показала последняя война со Швецией 1808–1809 годов.

А Густав III почти сразу после позорной войны пал жертвой заговора своих же аристократов. Во время бала-маскарада в Шведской королевской опере в марте 1792 года он был смертельно ранен из пистолета. Обстоятельства этого убийства позднее будут обыграны Джузеппе Верди в опере "Бал-маскарад".

Так круг замкнулся: недалекий монарх с его фантастическими затеями превратился в оперный персонаж. И вместо лавров полководца получил в спину заряд из дроби и ржавых обойных гвоздиков.

Автор Владимир Бычков, радио Sputnik

Коротко и по делу. Только отборные цитаты в нашем Телеграм-канале.