Из Туркменистана в Россию: как через музыку мы познаем страны и народы

Не первый год в Москве проходит фестиваль классический туркменской музыки "Звуки дутара". Его неизменный арт-директор – туркменский композитор Мамед Гусейнов, живущий в Москве. Сегодня в рамках нашего цикла "Ритмы Евразии" с Мамедом Гусейновым беседует обозреватель радио Sputnik Рустем Сафронов.

– Мамед, расскажите, пожалуйста, что за феномен – музыка Средней Азии, музыка Туркмении? Жители России не так много об этом знают.

– Музыка Туркменистана уникальна. Это подтвердили русские музыковеды, ученые – Виктор Успенский и Виктор Беляев, еще в начале 20 века. Они провели этнографическую экспедицию в двадцатые годы прошлого века и написали труд, который так и назывался "Туркменская музыка". Он произвел эффект "бомбы". Было найдено много подтверждений, что эта музыка уходит вглубь веков. Она, в отличие от других соседних стран Средней Азии, сохранилась в первозданном виде.

Произошло это, в первую очередь, из-за того, что туркмены жили обособленно не только по отношению к своим соседям, но даже по отношению к своим племенам. Каждое племя сохраняло свои орнаменты, например, в коврах, украшениях. Также и в музыке. Поэтому, когда начали исследовать, оказалось, что музыка уходит очень далеко в глубокую древность. Эта музыка практически не эволюционировала, по сравнению с другими народами. Туркменская музыка первозданна.

– В чем заключается ее особенность и уникальность?

– В первую очередь это настройка инструментов. Она так и осталась по пифагорейской системе. Музыканты поймут. Но тому, кто музыкой не владеет – сложно объяснить. Это древний способ, настолько, что в книге музыковедов написано "слушая дутар, мы можем представить, как звучала древнегреческая музыка".

Дутар – струнный щипковый музыкальный инструмент. Конструкция имеет длинную шейку, чем-то напоминает лютни. По одной версии – персидский, но по другой – изначально это туркменский музыкальный инструмент.Дутар всегда использовали туркменские сказители, бахши. Бахши – народный певец, исполнитель фольклора у тюркских народов Средней Азии, обычно выступает на праздниках. Но первоначально их называли "маг", "колдун". Они лечили, знали заклинания, могли "руководить" стихией, вызывать дождь. Магическая атрибутика вытеснилась с приходом ислама.

У бахши осталась только музыка. Хотя название продолжало вбирать в себя понятия: "сказитель", "волшебник", "маг", "врач". В некоторых туркменских фильмах я видел, например, сцену, где болеет ребенок, и приглашают бахши, чтобы он поиграл, и ребенку становится легче. Не знаю, практикуется это до сих пор или нет, но вот в кинематографе это еще присутствует.

– Когда я жил в Туркменистане, по радио часто передавали выступления бахши. Я не очень понимал эту музыку. Но вот я как-то был в поездке и вечером мне предложили за пределами поселения, в пустыне, под звездным небом, возле костра послушать бахши. И это было совершенно другое мистическое восприятие. Ты слушаешь это пение и соединяешься с космосом и всей окружающей средой. Тогда возникло это ощущение первозданности.

– Еще Марко Поло в своих рассказах о путешествиях описывал, какое было отношение к бахши в Средней Азии. Их можно сравнить с философами в Древней Греции. Философы влияли на общественное мнение. Так же, как и бахши. Они, выступая, могли и сатиру спеть на какого-нибудь хана. Это сразу меняло настрой в обществе. Поэтому их подкупали, их боялись, их уважали.

Или вот француз Блоквиль, который был в плену в Туркменистане. Анри Гулибеф де Блоквиль – капрал французской армии, художник и топограф, участвовавший в военной экспедиции персов в Мургабский оазис. В 1861 году он попал в плен к туркменам. К нему относились дружелюбно, и Блоквиль освоил туркменский язык, нравы, обычаи, проникся искренней симпатией к сельчанам. По возвращении домой Блоквиль опубликовал свой дневник, который он аккуратно вел в плену, под названием "14 месяцев в плену у туркмен".

Там он тоже написал о том, как встречают бахши. Если он приезжает, все бросают свои дела, и зимой, и летом, все слушают. Наверное, в то время это заменяло кинематограф. Они же пели легенды! Кстати, вся наша туркменская литература, тот же Махтумкули, она вся записана со слов бахши. Махтумкули – туркменский поэт, философ, классик туркменской литературы. Жил в середине 18 века.

Бахши легенды хранили, передавали из уст в уста. Было много направлений, локальных школ. И когда в 20 веке началось создание туркменской литературы, все эпосы, вся поэзия записывалась со слов бахши. Потом уже началась работа лингвистов, филологов, которые "чистили" тексты.

– Интересно, что, несмотря на появление самых разных музыкальных течений, тяга к прослушиванию выступлений бахши остается неизменной у самых разных поколений. Чем бы вы объяснили такую устойчивость этой традиции?

– Да, у нас, в Туркмении это все живо. На те же свадьбы приглашают бахши. Это потому что живая традиция. Если сравнить с Россией, когда царь Алексей Тишайший уничтожил скоморошество на Руси, Андреев создавал заново балалайки и домры. Это уже была немножко искусственная традиция. Потому что нужно было искусственно создать то, чего нет.

Сама народная музыка была, народные песни были, их в деревнях пели. Но народных инструментов не было. Хотя это воссоздали, все равно балалайка сегодня – это филармонический инструмент. На ней играют разные произведения, того же Паганини.

А вот дутар не прерывал своей живой традиции. Опять же у нас до 30-х годов 20 века не было никаких учебных заведений. Ни консерваторий, ни музыкальных училищ. Все музыкальные навыки передавались в наставнической традиции.

В наставничестве тоже было много традиций. Как отбирали детей, какие были правила, самой главной задачей было вырастить не хорошего музыканта, а хорошего человека. Ученики – в 12 лет их забирали из семей – жили у наставника. Были подмастерьями у хорошего бахши, ездили везде с ним. Все умения передавались без нот.

– Успенский писал, что это была очень сложная структура.

– Да, Успенский потом переложил музыку на ноты, и это дало вторую волну интереса в туркменской культуре. Первая волна была в начале 19-го века. Был такой Иван Добровольский, который выпускал азиатский музыкальный журнал. О разных народах, в том числе о туркменах. Это дало такой всплеск интереса.

Михаил Иванович Глинка использовал в своей опере "Руслан и Людмила" мелодию туркменской народной песни "Гранатовое дерево". Композитор Александр Бородин написал симфоническую картину Средней Азии. Также в "Половецких плясках" в опере "Князь Игорь" Бородин использовал туркменские и другие среднеазиатские мелодии. У Петра Ильича Чайковского есть балет "Щелкунчик", в нем танец "Кофе" или арабский танец, где использована мелодия бибиджан.

А в 20-м веке, благодаря Успенскому-Беляеву, многие композиторы обратились к этим записям. Борис Шехтер создал симфоническую картину Туркмении. Ипполитов-Иванов создал "В степях Туркестана". Многие другие создавали свою академическую музыку на базе национальной туркменской.

– Где Вы учились?

– Я учился в России. Несколько мастер-классов я брал у Реджепа Аллаярова, дружил с несколькими туркменскими композиторами – нашими корифеями. На фестивале пропагандирую их музыку.

В советское время была очень интересная тенденция, когда проводили декады национальных культур. Мы общались, играли разные мелодии, знали разных композиторов, и азербайджанских, и белорусских, и украинских. Было единое культурное пространство.

Когда я в 2002 году приехал учиться в Россию, в Санкт-Петербург, поступил в музыкальное училище, то увидел, что уже нет знаний о национальной музыке. Уже выросло поколение, которое эту музыку не изучало в школах. И она уже практически не звучит ни по радио, ни по телевидению.

В самих учебных программах исключили изучение национальных композиторов не только бывших республик СССР, но и народов России. Мы не знаем, например, татарских, башкирских композиторов. Поэтому мы и проводим наш фестиваль.

– То, что Вы являетесь арт-директором фестиваля "Звуки дутара", это подвижническая деятельность или коммерческая?

– У кого-то из великих есть фраза – начинай делать то, о чем мечтаешь, и увидишь, что наступают чудеса. Я как пианист выступал и в России, и в других странах. Всегда включал в свою программу произведения Халмамедова, свои национальные произведения. Это вызывало огромный интерес, особенно в Европе. У публики тенденция к тому, чтобы услышать что-то новое на концертах. Считается, что в каждой программе должна быть музыка нового композитора.

Это вызывало интерес даже среди моих друзей музыкантов. Они даже просили ноты. И вот таким образом мы создали такой фестиваль туркменской музыки имени Нуры Халмамедова. Назвали "Звуки дутара". Это фортепианное произведение Халмамедова, в котором он соединил традиции Востока и Запада. Написано в ладовой системе дутара и такое ощущение, будто бы звучит дутар.

Первый фестиваль у нас прошел как чисто туркменская музыка. Но потом мы поняли, что в фестивале нуждаются композиторы народов России. И мы подвели концепцию под фестиваль, и это теперь фестиваль национальной академической музыки. Мы пропагандируем национальных композиторов.

– С какого года существует ваш фестиваль?

– С 2015 года. Уже прошло шесть фестивалей. Был перерыв из-за пандемии. За эти годы у нас выступило около шестисот музыкантов. Хоровые коллективы, балеты – хореографические номера. Огромный перечень стран: Армения, Азербайджан, Иран, Турция, Словения, США, Япония. Естественно, мы начали сотрудничать и с японским посольством, и с турецким посольством, естественно, и с туркменским посольством. Они к нам приходят.

– Вы себя продвигаете или вас находят музыканты-исполнители?

– Это само собой стало актуально. Я это создавал, чтобы пропагандировать туркменскую классическую музыку. А получилось, что сама идея стала востребована. Сейчас мне уже пишут разные музыканты с вопросами, можно ли выступить с тем или иным композитором.

Это превратилось уже в значимое событие не только для меня, но и вообще для Москвы. Администрация Академии художеств Зураба Церетели, где проходят выступления, предложила проводить фестиваль в День народного единства. Первый фестиваль у нас прошел в День рождения Пушкина, 6 июня. А второй фестиваль, нам уже сказали, что у вас такая идея замечательная, хорошо бы она сочеталась с Днем народного единства. И теперь у нас гала-концерт проходит 4 ноября. Приходит много представителей разных национальностей, диаспор. Этот фестиваль такой праздник Дружбы народов.

– Я видел, что у вас на фестивале проходят выступления детских коллективов.

– Да, у нас сначала был фестиваль как съезд музыкантов из разных стран. С третьего фестиваля мы сделали музыкальный конкурс. А в конкурсе номинации от пяти лет до бесконечности. Очень много возрастных категорий, где выступают и дети из музыкальных школ, и студенты музыкальных училищ, и консерватории, и профессиональные музыканты могут участвовать.

Я получаю много благодарностей от педагогов музыкальных школ, которые рассказывают, как они достали в библиотеках уже пыльные ноты музыки национальных композиторов, которые уже лет тридцать не доставали. И Кажлаева, Каракараева, и Камитаса, ноты, которые в учебной программе не нужны. Играют Баха, Бетховена, Моцарта. А в музыке национальных композиторов как бы надобности не было.

А музыка потрясающая. Очень много композиторов, которых мы не знаем. Если туркменская музыка основана на древней, то и у других народов есть интересная история музыки, основанная на национальных традициях. Какая, например, мелодия у армянского композитора Камитаса! Через музыку мы познаем народ, страну.

Я для себя сформулировал, что фольклор интересен, но мы его не пропускаем через себя. Он интересен, но нам чужд, не созвучен. А если через классическую музыку, через классическую живопись, это нами воспринимается. Музыкант может исполнить мелодию.

– Классическая школа является связующим звеном.

– Да, именно так. Мы проводим и конференции для ученых разных национальных направлений. Все в рамках фестиваля. Это нужно, чтобы мы могли взаимно обогащать друг друга. По итогам конференции мы выпускаем научные сборники. Уже вышло четыре.

Тридцать лет в России не выпускалось ничего, связанного с туркменским музыковедением. Конференция дала определенный толчок, и во многие российские библиотеки разошлись эти сборники.

В рамках фестиваля этого года выступления пройдут в Астрахани, в Калининграде, он будет носить передвижнический характер.

– Вы проводите огромную работу по связыванию культурного пространства бывшей нашей когда-то единой страны. Она распалась, но интерес друг к другу остался, как и потребность в культурной гармонии. Желаем успеха вашему фестивалю, который объединяет народы.

Коротко и по делу. Только отборные цитаты в нашем Телеграм-канале.